Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Голос был свеж и чист, хотя еще не силен.
– Что это значит Михэль? – спросил князь, обращаясь к сопровождавщему его лакею.– Кто это поёт?..
Лакей поклонился, сконфуженный, полагая в этом вопросе упрек.
– Это дочь Гарбарино, вашего кухмистера, ваше cиятельство, Катарина, – отвечал он. – Маленькая такая девочка!.. Я уже запрещал ей петь…
Но князь движением руки заставил его замолчать.
– Она поёт совсем не дурно! – заметил он после небольшого молчания.– Сколько ей лет?
– Лет четырнадцать,
– Не дурно! Право же, не дурно! Кто учил её петь?
– Полагаю, ваше сиятельство, что она сама выучились.
– Сама? Да ведь нужно же было, чтоб она где-нибудь услыхала эту арию! Ступай за этой девочкой, Михэль…
– Cию минуту, ваше сиятельство.
– И приведи ее ко мне в залу.
– Слушаю, ваше сиятельство.
Князь Габриэли страстно любил музыку. Да и кто из итальянцев не любит ее!.. Он сидел у себя в комнате нетерпеливо ожидая ту маленькую Катарину, которая так пленила его своим голосом. Отворилась дверь и князь вскрикнул от изумления – вместо одной девочки, в комнату вошли две, одних лет, одного роста и удивительно похожие одна на другую, с той только разницей, что одна была брюнетка, а другая – блондинка.
Брюнетка, не дав времени князю задать вопроса, подошла к нему и сказала:
– Ваше сиятельство, я – Катарина; Михэль мне сказал, что вы желаете поговорить со мной… Но так как сестра моя Анита ни на минуту не расстаётся со мной,– я привела ее с собой… Вы на это не сердитесь?..
Князь улыбнулся.
– А за что же я рассержусь?
Катарина вздернула голову и весело погрозила нальцем лакею.
– А! вскричала она. – Ты говорил, что монсеньору нужна только одна, а двух будет много!
– Сколько лет тебе, Катарина? спросил князь.
– Четырнадцать, а сестре Аните тринадцать.
– Ты дочь Гарбарино, моего повара.
– Точно так. Нас зовут кухарчонками.
– А у тебя, знаешь ли, славный голос!
– Вы очень милостивы. Я пою, так себе, для развлечения. Михэль говорит, что я виновата, потому что других мое пение не забавляет…
– Михэль – дурак! Кто тебя учил петь?
– Никто, монсеньор.
– Где же ты слышала то, что повторяешь?
– В театре Аргентина и Алиберти я хожу туда по крайней мере два раза в неделю вместе с Анитой и тетушкой… добрая она такая! и о нас очень заботится, потому что батюшке некогда: он всё для вас…
– А сестра твоя тоже поёт?…
Брюнетка расхохоталась, тогда как блондинка опустила глаза, как будто чего то стыдясь.
– Анита?.. Да она в жизни не смогла взять ни одной нотки!.. Она так фальшивит, что и сказать невозможно!.. Конечно, это смешно, потому что я… все говорят, я умею петь… Но она всё-таки меня любит… Она не ревнива!.. И я тоже люблю ее от всего моего сердца. Не правда ли, Анита, что мы любим друг друга и никогда не расстанемся?..
Произнеся эти слова Катарина с нежностью обняла свою младшую сестру.
– Скажи,
– О, ваше сиятельство! сказала первая, – вы хотите побранить папеньку за то, что я слишком много пою!..
– Напротив.
– Как напротив?
– Ты погоди.
Гарбарино вошел.
– За твоими дочерьми смотрит твоя сестра? спросил князь, обращаясь к повару.
– Точно так, ваше сиятельство.
– Хорошая женщина?
– Добрячка, ваше сиятельство.
– Она ни для чего, кроме этого, не нужна тебе здесь?
– Никак нет.
– Как ее зовут?
– Барбаца.
– Ну, так скажешь сеньоре Барбаце, чтоб она приготовилась завтра же отправиться в Неаполь с Катариной и Анитой.
– В Неаполь? Но…
– Дай мне сказать. У твоей старшей дочери Катарины, большие музыкальные способности… Я понимаю кое-что в этом. Я хочу, чтоб она извлекла из них и славу и состояние. В Неаполе она поступит в школу пения Порпоры, к которому я дам рекомендательное письмо. За все издержки учения буду платить я и на себя же беру путешествие и все содержание ее там. Разве тебе не хочется, чтоб я сделал из твоей дочери актрису?
– О, ваше сиятельство! – Гарбарино бросился на колени перед князем.
Что касается Катарины, она скакала по залу и кричала:
– Какое счастье! какое счастье! я буду учиться петь!.. Я стану великой певицей, примадонной, какие есть в Алиберти и в Аргентина… Я буду получать много, много цехинов, и отдам их тебе папа… и тетушки Барбаце!.. мне станут аплодировать… у меня будут прекрасные платья… наряды… и у тебя Анита, тоже, слышишь ли…
Свидетель восторга будущей примадонны, князь хохотал от всего сердца. Но Гарбарино схватил Катарину за руку и принудил ее быть неподвижной.
– Как, негодная, ворчал он. – Так то ты благодаришь его сиятельство за его милость?
Девочка стала серьезной и в свою очередь преклонила колени перед князем.
– О! Я вам очень благодарна ваше сиятельство! очень благодарна! – воскликнула она. – И вы увидите, вы не будете жалеть… я стану трудиться… Но чего я никогда не забуду, так того, что вы не разлучаете меня с Анитой, хотя она вовсе не умеет петь.
– А! Ну, а если бы я разлучил вас, – воскликнул князь, – если бы я отправил тебя в Неаполь одну, без сестры?…
Катарина наклонила голову.
– Я не поехала бы, – решительным тоном ответила она.
– Ба! это что такое!.. – воскликнул Гарбарино. Но князь поцеловал девочку в лоб.
– Ты права, – заметил он. – Талант, слава – ещё не всё в жизни; для артиста также полезно иметь около себя верного и искреннего друга… Береги же, сколько можешь, свою Аниту для себя… До свиданья…
На другой день, как было сказано, Катарина и Анита вместе с теткой отправились в Неаполь.