Жнец и Воробей
Шрифт:
— Что тут произошло? — спрашиваю я, кивая в сторону трупа Чада. Роуз даже не смотрит на него.
— Ну, вот это я начала.
— Так и знал. Зачем?
— Догадайся. Или ты прослушал, когда я говорила, что он — кусок дерьма?
— Я не об этом, — встречаюсь с ней взглядом, и вижу, как Роуз слегка наклоняет голову. Легкий румянец на её щеках говорит мне о том, что она прекрасно понимает, что я хочу спросить. — Я о том, зачем ты в это ввязалась? Тебе ведь тошнит от подобного…
— Не правда …
— …и ты выслеживаешь этих мужиков, с которыми, вроде как, вообще не связана. Но, кажется, у тебя мало опыта в этом деле.
Роуз
— Насколько я понял, ты хватаешься за любую возможность и выкручиваешься только благодаря чертовой удаче. Повезло, что Эрик Донован не всплыл со скобками на веках.
Она фыркает.
— Это было круто.
— Роуз, — говорю я, делая шаг вперед. — Зачем тебе это? Зачем рисковать собой и свободой? Почему ты…
— Потому что не у всех есть такой шанс, Фионн, — огрызается она. В её глазах внезапно появляются слезы, но она быстро моргает, пряча их под слоем кипящей ярости. — Не каждый может быть сильным и дать отпор.
Мы смотрим друг на друга: Роуз со скрещенными руками, я — с телефоном в руке, и мысль о звонке в 911 медленно растворяется.
— Я знаю, что это такое. Мои родители были просто настоящими мразями, поэтому я росла у бабушки, пока она не умерла. А потом снова попала в ту дыру. Ублюдок-отец постоянно был в тюрьме. Маме было насрать на меня. Я чуть не пошла по их стопам. Мне было всего пятнадцать, когда мой первый парень избил меня, — Роуз опускает взгляд и качает головой, опуская руки вдоль тела. Когда она снова смотрит на меня, я вижу в её глазах не только боль и воспоминания. Не только решимость. А мольбу. — Я смогла выбраться. Воспользовалась своим шансом и убежала. Но простого везения недостаточно. Особенно, когда вокруг такие, как Мэтт, Эрик или этот Чед, которые всегда найдут новую жертву. Того, кого можно будет унижать, мучить, а иногда и убить. А что насчет Люси, Наоми или девушки Чада, Сиенны? Им нужно больше, чем просто возможность убежать. Им нужно разрушить эту клетку. Как я могу им отказать, когда они просят о помощи?
Мои плечи опускаются. Я зажмуриваюсь. Опускаю голову.
«Помоги», — её голос звучит в моей памяти. И она просит о помощи сейчас.
— Воробей. Так тебя называют эти женщины, — говорю я, и она кивает.
— Ты слышал когда-нибудь о Джулии Тофане? — спрашивает она. Я качаю головой, открыв глаза и встретив её непоколебимый взгляд. — Итальянка, жила в семнадцатом веке. Она делала яд из мышьяка и белладонны. По легенде, она маскировала его под крем для лица, так что женщине нужно было всего лишь прийти к ней и попросить «аква Тофану». Многие из этих женщин были похожи на Люси. И я думала, что смогу стать как Джулия. Какое-то время, наверное, так и было. Но иногда… — говорит она, отводя взгляд, её глаза стекленеют, устремляясь к горизонту, — …иногда все портится. Бывают ошибки. А когда ошиблась я, это стоило жизни не тому человеку.
Она поднимает левое запястье. Вижу знакомую татуировку цветка и инициалы В.Р. рядом. Когда она наконец смотрит мне в глаза, они наполнены болью. Потерей и виной. Пусть я не знаю всей картины, мое воображение живо рисует пропущенные детали. И внезапно пазл начинает складываться.
Ее решимость преодолеть отвращение. Её пренебрежение к возможным последствиям. Даже её фраза, когда я пытаюсь её остановить. «Я первая начала». Она не
Я не стану допрашивать Роуз. Просто заключаю её в объятия. Но как бы крепко ни обнимал, боль в груди не проходит. Я знаю, что это за боль. Переживал похожее, и знаю, что такие раны не заживают до конца. Но видеть, как Роуз страдает, и не иметь возможности ей помочь, хуже, чем переживать это самому.
Спустя долгое время, беру её за плечи и отстраняю, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Вернись в автодом, — говорю я, уже зная, что она будет спорить.
— Нет, Фионн. Я начала…
— Нет, это не так, — Роуз качает головой, но я не отрываю взгляда от её слезящихся глаз. — Ты закончила. А я тебе помогаю. Но для этого тебе нужно вернуться в автодом и оставаться там. Я позвоню в скорую. Приедет полиция. И они увидят то, что есть на самом деле — урода, который погиб в результате несчастного дебильного случая.
Роуз усмехается сквозь слезы и снова качает головой.
— Я не хочу, чтобы ты прибирал за мной.
— А я не позволю тебе делать это в одиночку. Мы с тобой, Роуз, вышли из похожего ада. И я хочу помочь. Но единственный способ сделать это — убедиться, что ты в безопасности. Там, — я показываю на автодом. Роуз смотрит туда, но я чувствую её сомнения. — Выключи свет. Не выходи, пока не постучат. Ты спала и ничего не видела.
Я целую её в висок, разворачиваю и подталкиваю в сторону автодома.
Пройдя пару шагов, она замирает и поворачивается, одарив меня усталой, но нежной улыбкой.
— Спасибо тебе за помощь, Фионн.
В ответ я лишь киваю. Её улыбка становится чуть шире. Затем она отворачивается и направляется к автодому, исчезая в сгущающихся сумерках.
Никто никогда не просил меня о помощи так искренне, как она в день нашей первой встречи. И теперь, когда Роуз скрывается в автодоме, погасив свет, я понимаю — никто никогда даже не благодарил меня.
Только Роуз.
19
—
СЛАДОСТЬ
РОУЗ
— Ну? — спрашивает Фионн, когда я вхожу в автодом и падаю на маленький диванчик напротив обеденного стола. Он откладывает в сторону моток черной пряжи и пристально смотрит, оценивая мое состояние. — Что сказал Хосе?
— Похоже, полиция считает это несчастным случаем. Другой версии, в общем-то, и нет. Чед был известным местным придурком, да и список его арестов длиннее моей ноги, не думаю, что они будут стараться, особенно после того, как обнаружат в его организме кучу наркотиков, — я вздыхаю и нервно барабаню пальцами по столешнице. — В эти выходные мы не работаем. Так что у меня маленький отпуск. Наверное, это даже к лучшему.
Фионн лишь молча кивает и наблюдает, как я делаю глубокий выдох. Прошло уже четыре дня с инцидента с Чедом, и несмотря на то, что, кажется, все обошлось, я до сих пор ощущаю в груди какое-то напряжение, словно там крутится турбина, но эта энергия никак не может найти выход. Может, это просто нервы. Страх неизвестности. Риск, что нас поймают. А может, это просто кайф. Адреналин. Осознание того, что удалось выйти сухой из воды, совершив что-то ужасное, но в то же время… правильное. И это пробуждает во мне какие-то темные и опасные порывы.