Жнецы Грез
Шрифт:
В нем она держала самое сокровенное. Любовные записки. Но далеко не все. С первого класса ей приходили кучи нелепых признаний и пошлых рисунков. Но стихи писали только два автора. Их произведения на старательно вырезанных из тетрадных листков и закрашенных фломастером сердечках она и хранила здесь, в коробке из под конфет.
Вот одно из них, выведенное точеными вензелями:
Глаза твои - что море-океан -
В них утонуть и раствориться
Хочу.
Мечте моей никак не сбыться!
Или вот это, выцарапанное левой рукой:
В локонах твоих сияя,
Бесится фотонов стая.
Если б был одним из них -
Испарился б в тот же миг!
"Не достоин!" - прокричал бы,
Прежде чем на век затих...
"Хоть бы почерки подделывали, что ли?" - улыбалась Мэри. Перед сном она иногда долго перечитывала их, прижимая к груди каждое сердечко. Будто примеряя к своему, не в силах определиться.
Кровать стояла у правой стены. Помимо большого плаката битлов, шагающих через Эбби роуд, она была заклеена обложками старых виниловых пластинок. Родители собирали их всю жизнь: запрещенные ДДТ, Аквариум, Наутилус, AC/DC, Scorpions, Kiss... И самая раритетная пластинка The Ink Spots, вообще неизвестно каким образом доставшаяся папе. Митькин отец, когда узнал о такой коллекции даже сказал что-то вроде: "Ха! А из девчонки может выйти толк!" У изножья на тумбочке стоял старый добрый проигрыватель "Вега-109" с колонками. Он то и дело напрягал вертушку, чтобы поласкать уши друзей приятным потрескивающим звуком. Именно Мэри в свое время приобщила друзей к подобной музыке. Баба Рита эту бесовскую штуковину не любила, но никогда не говорила об этом.
Проворочившись до семи утра, она встала, позавтракала молоком и печеньем. Попрощалась с бабушкой, весьма удивленной столь ранним подьемом внучки, и пошла на условленное место. Благо ей было до него рукой подать.
***
Отовсюду в уши лились ручейки звуков просыпающейся деревни: стонали коровы, квохтали курицы-несушки, тупо бекали овечки, снисходительно мекали козы, и петухи исступленно
МГМ снова в сборе. Митька и Гном спешились на дороге у полянки, молча подошли к Мэри и легли рядом. Как и она, взяли в рот колосок тимофеевки.
– О чем мечтаешь, сестренка?
– осведомился Саня.
– О том же, о чем и ты.
– обращалась она к обоим.
Мэри перевернулась на живот и устремила взор на ощерившийся домиками и зданиями холм. Друзья повернулись к ней, оперев головы на согнутые в локтях руки. Их взгляды скользнули по изгибам девушки, встретились в области плеч и сразу разбежались. Оба покраснели.
– Я хочу, чтобы наше последнее лето никогда не кончалось.
– с грустью выдохнула она.
– Твой па...
– Нет.
– опередил ее Дима.
– Нам надо идти, Мэг'и.
Она вздохнула, поднялась и отряхнула майку и шорты по колено от мелких травинок. Внушительную для ее возраста грудь прикрывала еще и ткань лифчика. Многие мальчишки многое бы отдали, чтобы узнать его цвет. И еще большее количество, наверняка, умерло бы за возможность увидеть, какого цвета и формы соски под ним. Один из карманов сильно выпирал - тот самый теннисный мячик, который они кидали, играя в города. Забранные сегодня в озорной хвост волосы заискрились в солнечных лучах. В глазах блеснули озорные огоньки.
– Ну, и кто из вас, засранцев, примет меня на борт?
– она уперла руки в бока.
Саня вскочил и отбил комичный поклон:
– Мой дилижанс к вашим услугам, сударыня.
– голосом он походил на ливановского Карлсона, а позой, да, и, чего уж там, внешним видом - на леоновского Уэфа из фильма "Кин-дза-дза".
– Остынь, извозчик!
– Митька уже стоял напротив, аристократически приосанившись.
– Какой я тебе извозчик?
– Да-да.
– отмахнулась Машка.
– Вы оба - водители кобыл.
– она рванула охапку одуванчиков и бросила их в лица мальчишек.
– Угадайте, какую я сейчас оседлаю!?
– и со всех ног бросилась к великам.
Они рассмеялись и рванули в погоню за наглой беглянкой. И преуспели. Как только Сашка и Митяй обогнали ее, она сразу сбросила темп. Парой секунд позже парни стояли каждый у своего велосипеда. Они переглянулись, кивнули. Вернули серьезные взгляды к приближающейся Мэри и запели основную мелодию из фильма Мортал Комбат. Продолжая петь, повернулись друг к другу, поклонились. Сашка, использовав пару коронных движений, ясно дал понять, что он - шестирукий гигант Горо. Димка повязал вокруг головы ленточку со связкой ключей. Она забавно била его по лицу при каждом выкрутасе, который был призван показать, что он - азиат Лю Кен. Глядя на эту картину, Мэри улыбнулась:
– Ребята, я вас обоих обожаю. Только не надо драться.
Оба резко указали на нее пальцами и, добавив в голос избыток драматизма, крикнули:
– Choose your destinу!
Вся троица вновь зашлась смехом. Девочка протянула руки в сторону Димы:
– Прости, Гномик! У него - больше!
Нарочное отсутствие подлежащего в предыдущем предложении вызвало новую волну хохота. Гном покраснел (как и друзья), состряпал деланно-печальную гримасу и стыдливо сложил руки на промежности. Шутки ниже пояса всегда в моде у пубертатной молодежи.