Жнецы Грез
Шрифт:
– Во-пег'вых, Ашка - женщина!
– успокоившись, уже на ходу рассуждал Митяй.
– А, во-втог'ых, она же злодейка была!
– Да, кончай придираться, какашка!
– отмахивался Санька.
За веселой болтовней и взаимными хвалебными речами они не заметили, как дошли до ворот городка.
– Вон там я живу!
– Саня указал направо от проходной, на домики для гражданских.
– А мне туда!
– Митька повел правой опухолью в сторону горящих вдалеке окон трехэтажки.
– Так ты из вояк?
– Ну, да...
– смутился Митяй. Деревенская детвора все равно немного завидовала детям военных - якобы, больше денег, сладостей, игрушек... Но Сашка ничем не выказал подобных предрассудков.
– До завтра, друг!
–
– А! Ну, да!
Но Димка выставил правую руку вперед:
– Да! До завтг'а, дг'уг...
Саня опять протянул свою и Димка ухватил ее за запястье. И Сашка тоже чуть сжал димкино. Они улыбнулись, глядя друг другу прямо в глаза. Постояли так пару мгновений. Будто, чтобы до конца ощутить всю важность сегодняшних событий и оценить открывшиеся горизонты. Развернулись и пошли по домам. Улыбки сошли с их лиц только когда сон расслабил их мимические мышцы.
Митька, придя домой, рассказал родителям о случившемся. Мама долго прикладывала лед к распухшим рукам, причитая:
– Все мальчишки - дураки, ей Богу! Нельзя без драки-то никак?
– Ну, мам, значит нельзя... Надо было отучить их г'аз и навсегда втг'оем на одного нападать! Это же нечестно!
– Молодец, сын! Руки починишь - я тебя научу паре приемчиков.
– сказал отец.
– Пг'авда?
– детский... нет!
– щенячий блеск во взгляде на папу.
– Железо!
Митька три дня не ходил в школу - писать все равно было никак. Любое напряжение пальцев отдавалось острой болью, которая долго затихала после расслабления. Но ему нравилась эта боль. И, порой, он просто сидел и сжимал кулаки чтобы вновь ощутить ее и вместе с ней вспомнить тот триумф, ту уверенность в своей беспрекословной правоте, которую чувствует победитель и так униженно жаждет побежденный.
Он знал, что этим все не закончится. Знал, что будет еще много стычек и подлостей, но теперь ему вдвойне не страшно. Ведь он - Друг! И у него есть Друг!
1 июня 2000 год .
С тех пор Сашка и Митька почти каждый день везде были вместе. Отловить их по отдельности у недоброжелателей (или завистников? Кто разберет эти детские распри?) никак не получалось. С ними двумя, как правило, не связывались. А уж если дело и доходило до драки, то, можете поставить на это кучу фишек и не прогадаете, даже старшакам доставалось!
Какая-то врожденная мощь, помноженная на никак невяжущуюся с внешностью изворотливость, позволяли Санычу с легкостью справляться с тремя нападающими, не получив при этом ни одной оплеухи в ответ. Поразительно! А Димка осыпал врагов очередями точных ударов как пистолет-пулемет Шпагина. Отец и в самом деле его кое чему научил.
Родители Саньки всю жизнь проработали по колхозам. Теперь же оба трудились на благо Родины, как сотрудники военной части. Отец водил грейдер зимой и виртуозно управлял на строительных и погрузочных работах бульдозером и краном. Мать была механиком от Бога. Окинув взглядом машину, еще даже не открыв капот, могла предположить, что с ней не так, и, как правило, не ошибалась. Их очень ценили и уважали, как специалистов. В конце концов, им даже предложили переехать на территорию городка - в тот его уголок, где стояли дома с небольшими участками для гражданских. Домишки были так себе, но они, конечно же, согласились, и вот уже года четыре, как живут там.
С учебой у Саныча не всегда ладилось, но, в целом, парнишка был смекалистый. Особенно если нужно было что-то соорудить или починить. Он обожал большие здания и причудливые механизмы. В апреле по его затее и проекту, нацарапанному палочкой на только оттаявшей грязи, они начали возведение Большого Дома. Их собственное убежище на могучем дереве, что к западу от села возвышалось на берегу реки, уже почти обрело свой окончательный вид. Строили из "благоприобретенных" досок со стройки и листов
Лет в пять, Саныч, сам не зная как, починил бабуле радио, чем до сих пор вызывает у нее дикий восторг и причитания на тему его гениальности. Хотите, чтобы болтливый Гном помолчал? Дайте ему что-нибудь с шестернями, цепями, приводами, платами, проводками, катушками и прочей дрянью! Иногда он просил друзей помочь ему найти на свалке что-нибудь, что в последствии могло стать частью его изобретений. Свои сломанные игрушки дети несли сразу к нему - не починит, так разберет и сделает из частей что-нибудь новое. В отцовской сарайке, начиненной ассортиментом инструмента на любой случай, у него были разбросаны кучи всяких роботов, машинок и приспособлений, которые он сам придумывал и собирал. Причудливые роботы двигали всеми частями тела, фантастические машинки открывали дверцы, крутили рулем, сами ездили или управлялись с пульта на проводе или по радио. А совсем недавно он соорудил настоящий блочный арбалет с лазерной указкой-прицелом - мощный и бьющий точно в цель.
Наспех домыв посуду, Митяй переоделся в "гуляльные", как их называла мама, шорты и майку и сунул ноги в вечно завязанные кроссовки. Он хлопнул дверью, слетел вниз по лестнице и, прихватив своего "Туриста", вышел на улицу.
На улице пахло предстоящей жарой - солнце, теперь уже июньское, еще не полностью успело испарить росу.
– Даг'ова, Сань! Есть семейник с собой? Тьфу ты! Конечно, есть! Мне тог'моза надо подзатянуть.
– Привет! Ага, держи.
Ребята, как обычно, совершили достаточно длительное приветствие, придуманное ими уже давно. Оно являло собой нелепую комбинацию различных вариантов рукопожатий, хлопков и толчков. Если кто-то из них забывал поздороваться, что, с годами их дружбы, случалось все реже, то виновнику предназначался пинок под зад. Дети! Такие мелочи в их жизнях принимают столь высокое значение, что неясно, как, уже повзрослев, эти дети совершенно забывают о действительно важных вещах.
– Как сам, дг'уг?
– осведомился Митька, возясь с ключом.
– Да, как сала килограмм, ага!
– окающий акцент выдавал в нем уроженца костромской губернии.
– Батька вчера опять нажрался и за мамкой с топором бегал. В конце концов заперли его в хозблоке - так свиньям в корыто наблевал - даже они пятаки воротят! Уж не знаю, как его сегодня на работе с таким перегарищем и вонищей встретит твой папка. Что радует - просыпается он, сколько бы ни спал, всегда трезвый. Так честно извиняется, обещает "больше ни-ни"... Угу! Максимум три недели и опять пить да буянить!
– Это все скандинавские ког'ни, точно тебе говог'ю! А как же иначе он в Вальхаллу попадет? Надо бухать и г'убить!
Мальчишки рассмеялись и двинулись в путь по широкой асфальтовой дорожке. Друзья давно привыкли смеяться над собой и всем, что происходит с ними и вокруг них. Наверняка, это часть только проклевывающегося в их возрасте юношеского максимализма, столь присущего молодежи постсоветской России. Всей молодежи. Никто из них и не подозревал, что одна из таких попоек отца Сашки однажды обернется сущим кошмаром. Для всей деревни.