Журавлик - гордая птица

Juliya-Juliya

Белла, покачав головой, улыбнулась, вспоминая такое родное детское личико, сморщенное и красное, как и у большинства детей, только что появившихся на свет. Потом глаза начали понемногу слипаться — молодую маму клонило в сон. И когда усталость всё-таки взяла верх, Изабелла заснула. А счастливая улыбка так и осталась блуждать на её губах, придавая лицу детское и наивное выражение.

========== Глава 6.Часть 2. “Помнить Анну Каллен” ==========

Мы часто находим, но часто теряем,

Заботу и нежность за

должность считаем.

И только когда не воротишь былого,

Тоскуем, утратив стук сердца родного.

Так пусть безутешные наши потери

Живут в нашей памяти и в нашей вере

В то, что все ушедшие в дальние дали

Приют свой нашли и счастливее стали.

Изабелла стояла у свежей могилы Анны Каллен, сжимая в руке несколько белых роз. Она не смогла прийти на похороны, потому что их с сыном выписали только через неделю. Сейчас маленький Саша остался на попечении Татьяны Тимофеевны и Маргариты.

О смерти Энни Белла узнала от бабушки, когда та пришла её навестить. Они сидели в холле на первом этаже больничного корпуса. На вопрос девушки о состоянии Анны Танечка замялась, а потом рассказала, что женщины не стало спустя несколько часов после рождения мальчика. Боль от услышанной в тот день новости окружила Беллу тугим кольцом и не хотела отпускать вплоть до сегодняшнего дня. Да и могло ли быть иначе? Девушка потеряла не просто хорошую знакомую. В её жизни не стало родного человека, к которому Белла привязалась всей душой.

Сейчас у невысокого холмика земли рядом с Изабеллой стоял Эммет, постоянно проводя ладонью по влажным глазам. Они договорились о встрече прямо на кладбище, и Белла предварительно взяла с Эммета обещание, что в этот день она избежит столкновения с Эдвардом. Эм, как и говорил, приехал один. При встрече он тепло обнял девушку, поздравив с рождением малыша.

Какое—то время оба молчали. Потом Белла спросила:

— Почему её похоронили здесь, в России?

— Мы хотели увезти тело в Форкс. Отец уже начал заниматься этим. Но, разбирая её бумаги, мы наткнулись на что—то вроде прощального письма.

— Прощальное письмо? — переспросила Изабелла удивлённо.

— Да, — Эммет печально кивнул. — Видимо, её состояние ухудшилось уже давно. В письме Энни говорит, что, если что-то случится с ней, она хотела бы быть похороненной именно здесь, в городке, откуда она родом. Конечно, для нас это было шоком. Ведь теперь мы сможем навещать её могилу только один или два раза в год. Но такова была её воля, а Анна Каллен не очень-то любила, когда не считались с её мнением.

— Да, точно, не любила. Но, согласись, Эм, она часто оказывалась права, — произнесла Белла с грустной улыбкой.

Эммет только вздохнул, ничего не ответив. Да и надо ли было отвечать, если слова Изабеллы попали в точку: миссис Каллен имела способность смотреть на многие вещи глубоко, раскрывая самую их суть. Её советы часто помогали близким людям принимать правильные решения в сложных жизненных ситуациях.

Постояв ещё немного, Изабелла осторожно положила цветы на могилу и, развернувшись, побрела по направлению к выходу. Эммет шёл за ней следом. Выйдя за кладбищенские

ворота, девушка приготовилась идти пешком до автобусной остановки, но Эммет твёрдым голосом заявил, что подвезёт её прямо до дома. Это было очень кстати, так как со времени последнего кормления Саши прошло уже достаточно времени. И пусть в холодильнике стояла запасная бутылочка со сцеженным молоком, но душа девушки всё равно рвалась к сыну.

Остановив машину около дома Изабеллы, Эммет, стушевавшись, произнёс:

— Надо поговорить, Белла.

— Хорошо, — пожав плечами, спокойно ответила девушка. — Только недолго. Мне Сашу кормить нужно.

— Ты назвала моего племянника Сашей? — Эм улыбнулся. Глаза его потеплели при упоминании мальчика.

— Сашей. Александром. Он — Александр Журавлёв, — Изабелла с вызовом посмотрела на парня. Тот кивнул.

— Слушай, Белла, я сдержу своё обещание и не стану ничего говорить Эдварду. Хотя, не хочу скрывать, это будет тяжело, он — мой брат. Но, прошу, позволь МНЕ помогать вам, позволь принимать хоть какое—то участие в жизни мальчика! — на одном дыхании произнёс Эммет.

— И как ты себе это представляешь?! Сейчас он ничего не понимает. А потом? Что я скажу ему? Как объясню твоё присутствие в нашей жизни?

— Мы будем видеться не так уж и часто — я ведь редко приезжаю сюда, — умолял парень. — Ты просто скажешь ему, что я — твой хороший друг.

Белла опустила глаза, раздумывая над словами Эммета.

— Хорошо, — наконец произнесла девушка. — Ты как-никак его родной дядя. Договорились. Но брату своему — ни слова!

— Честное скаутское! — громко изрёк Эммет, подкрепляя своё обещание характерным скаутским жестом.

Белла по-девчоночьи хихикнула.

— У нас раньше говорили: «Честное пионерское!» — поделилась она, продолжая негромко смеяться. — Пойдём, честный скаут, напою тебя чаем с бабушкиными пирожками. А заодно и познакомлю с Сашей.

Эммет радостно ойкнул, заглушил двигатель, и, выскочив вслед за Белой из машины, помчался в подъезд.

***

Эм пробыл в квартире Изабеллы два часа. Танечка приветливо приняла гостя, усадив за стол и угостив чаем с выпечкой. Мама Беллы только вежливо поздоровалась и, сославшись на срочные дела, быстро ушла.

Когда старший из братьев Калленов неуверенно и очень осторожно взял на руки племянника, у Изабеллы закололо сердце. Девушка знала, о чём думает сейчас её друг, видя перед собой детское личико, чертами лица и цветом глаз так напоминающее облик его родного брата. И то, что молодой человек знал заранее, кто приходится Саше отцом, не помогло ему избежать потрясения при виде малыша, в котором Эм сейчас явственно видел сходство с Эдвардом. Эм взволнованно взглянул на Беллу и потрясённо покачал головой, а она только пожала плечами, не находя нужных слов, так как была сосредоточена на том, чтобы не назначаться прямо здесь. Изабелла невольно представила на месте Эммета его брата, так же нежно воркующего с ребёнком, а потом жёстко одёрнула саму себя. К чему травить душу глупыми мечтами о том, чего никогда не случится? Не у всех детей есть отцы, так уж устроена эта жизнь — так она говорила себе, пытаясь пересилить горечь, кипевшую в ней.