Журавлик - гордая птица
Шрифт:
Внезапно поясницу Беллы пронзила острая боль. Приступ был такой силы, что девушка согнулась пополам.
— Господи! Что это?! — воскликнула Изабелла, смотря, как её джинсы намокают от жидкости, стекающей по ногам. Рядом с ней быстро образовалась прозрачная лужица.
— Э-э, Белла, — протянул удивлённый Эммет, который на какое-то время даже забыл о том, что только что плакал, — ты же ведь не описалась? Нет?
Татьяна Тимофеевна ахнула, потом засуетилась.
— Воды отошли! — произнесла она громко. — Срочно в гинекологию! Самой тебе идти опасно, я позову кого—то из медперсонала.
Танечка помогла девушке сесть на диван и принять удобное положение.
— Расслабься, ласточка моя, всё будет хорошо, — прошептала бабушка
— Ты рожаешь, что ли?! — в голосе Эма звучала паника. — Вот прямо сейчас?!
Низ живота закрутило в болезненной схватке. Изабелла, закусив губу, еле сдерживалась, чтобы не застонать. Секунд через тридцать неприятные ощущения почти исчезли.
— О, Боже! — Эммет бегал вокруг девушки. — Только не надо здесь, пожалуйста! Здесь есть место, где принимают малышей?
— Ты спрашиваешь про роддом? — процедила Белла, скрипнув зубами от боли, когда новая схватка настигла её примерно через пять минут. — Есть. И довольно приличный. Так говорят, по крайней мере.
— Ну да, ну да, точно. Прости, мой русский язык не так совершенен, как иногда кажется, — бормотал Эммет, держа Изабеллу за руку. В речи его, видимо, от волнения сейчас особенно чувствовался акцент.
Потом, растерянно покачав головой, Эм продолжил, шепча теперь себе под нос:
— Эд, какой же придурок! Это ты сейчас должен быть на моём месте. От твоих слов она должна сейчас чувствовать себя спокойней и уверенней. А ты сбежал, не узнав самое интересное…
Сквозь дымку боли от очередной схватки до Беллы вдруг дошёл смысл слов Эммета: парень, конечно же, догадался, чей это ребёнок. Он мог запросто проговориться брату и своим родителям. А этого она допустить никак не могла. Её вдруг накрыла неожиданная злость, подстёгиваемая болезненными ощущениями.
— Эммет Каллен! — рявкнула девушка так, что Эм подскочил на месте и чуть не свалился с диванчика. — Мне плевать, что ты знаешь о том, кто отец моего ребёнка! Мне плевать, что до тебя никак не дойдёт, что я на самом деле РОЖАЮ! Но если ты хоть словом обмолвишься об этом Эдварду и кому—то из своих родных, мало тебе не покажется!
— Но… как же?
— Я сказала, не смей! — шипела Изабелла, тяжело дыша. — Восемь с лишним месяцев назад твой брат сделал свой выбор, уйдя, не поговорив со мной. Он просто… Просто исчез, оставив жалкое письмецо, в котором запутанными фразами попытался донести до меня одно: мы слишком разные.
— Мы из разных стран, — девушка остановилась, переводя дыхание. — Мы из разных миров. Меня бы это не испугало. Он же посчитал это достаточно веским аргументом, чтобы наплевать на то, что было между нами. А ещё там был какой—то бред о том, что я не рассказала ему всей правды о себе. И это сильно смахивало на лишний повод отвязаться от глупой, надоедливой Беллы… Когда—то я поклялась себе, что смогу воспитать сына одна, что я справлюсь. И обещание своё сдержу. И это — мой выбор! Ты меня понял?!
— Понял. Ты только успокойся, — Эм поднял руки вверх, желая показать, что сдаётся под столь эмоциональным напором девушки.
— Это мальчик? — вдруг спросил он, тепло глядя на корчившуюся в очередной схватке Изабеллу и улыбнулся, когда та кивнула, смахнув катящиеся слёзы. — Мой племянник…
Договорить он не успел, потому что подоспели несколько медсестёр с каталкой. Уложив на неё Изабеллу, они поспешили к лифту, намереваясь перевести роженицу в корпус, где находился родильный дом. Татьяна Тимофеевна семенила следом, зорко следя, чтобы каталку, на которой лежала её внучка, везли осторожно. Им вслед смотрел Эммет, грустно качая головой и думая о том, как несправедливо, как неправильно обошлась с этой девочкой жизнь. Он уже знал, что примет и будет уважать решение Изабеллы оставить рождение ребёнка в тайне. Эм понимал, что это её право — не делиться такой новостью с тем, кто поспешил отвернуться от девушки и в результате потерял шанс обрести своё счастье. Эммет
Вздохнув, парень вспомнил о том, что его родители будут здесь только часов через одиннадцать, чтобы находиться рядом с Энни. А пока он единственный, кто оставался с ней. Поэтому Эм отправился на поиски врача Анны, спеша забрать у него список необходимых лекарств и выпросить разрешение всего на несколько минут посетить реанимационную палату, чтобы хоть одним глазком взглянуть на бабушку.
***
Белла вот уже двенадцать с лишним часов мучилась от схваток, которые со временем стали длиннее и интенсивнее. Роды были долгими и тяжёлыми, как часто случается, когда на свет появляется первый ребёнок. Взмокшая и обессиленная, она сквозь дымку боли слышала слова врача и акушерки рядом с ней: «Раскрытие — примерно восемь пальцев… Сейчас будем тужиться…» И она старалась, изо всех сил напрягая своё измученное тело. Потом где—то рядом: «Ну, вот и головка!» Затем — инструкция: «Давай, мамочка, ещё раз…» Опять сильная боль… А потом, спустя несколько мгновений, её сын наконец увидел свет, закричав во всю силу своих крошечных лёгких.
— Ух ты, горластый парень, — улыбаясь, заметила молоденькая медсестра, стоявшая рядом с врачом и акушеркой. Тёплый пищащий комочек осторожно положили на грудь девушки. Белла почувствовала, как по коже потекло что-то тёплое, пока её мальчик барахтался у неё на груди, двигая ручками и ножками.
— Что это? — прошептала Изабелла пересохшими губами. — По мне что-то течёт…
Акушерка добро усмехнулась.
— А это, мамочка, ваш сынок решил вас опИсать, — ответила она, готовя Беллу к послеродовым процедурам.
Девушка улыбнулась, нежно провела ладонью по головке ребёнка, испачканной слизью и её собственной кровью. Она поняла, насколько теперь изменилась её жизнь, только когда ощутила под пальцами родное тепло и смогла поверить в то, что ОН настоящий. Тот, кто толкался ей в живот, кто плясал по её мочевому пузырю, заставляя заглядывать в туалет гораздо чаще, чем раньше. Тот, кто давал ей повод вставать среди ночи к холодильнику, пробуждая желание съесть то, чего в обычное время девушка на дух не переносила. Тот, ради кого она прошла через боль. Тот, кто стоил всего этого, потому что теперь он был рядом с ней. Её сын, реальный, под её руками, на её груди. Её мальчик. Её. И больше ничей.
Ещё через несколько часов в одном из соседних больничных корпусов, так и не приходя в сознание, покинула этот мир Анна Каллен. Но Белла узнает об этом только через несколько дней от пришедшей её навестить Танечки.
А пока молодая мама, которую вскоре поместили в послеродовую палату, была поглощена ощущениями от знакомства с сыном. Белла вспоминала, как ей принесли его, уже чисто вымытого и завёрнутого в пелёнку и тонкое одеяльце. На маленькой головке уже имелись волосики, цвет которых был на несколько тонов темнее, чем волосы Эдварда. Он скорее был схож с цветом волос самой Изабеллы. А вот глаза… Белла где—то слышала, что многие дети рождаются с радужкой серого цвета, и лишь несколько месяцев спустя она окрашивается в собственный, заложенный природой оттенок. Видимо, это был не их с сыном вариант, потому глаза её новорождённого ребёнка были зелёными, как и глаза его отца. Напрасно девушка вглядывалась в радужку мальчика, надеясь отыскать там малюсенькие коричневые крапинки, как свидетельство того, что в будущем цвет глаз поменяется и станет карим. Их не было. Только чистый зелёный, напоминающий оттенок летней травы.