Журавлик - гордая птица

Juliya-Juliya

Очень долго пол ребёнка не был известен — малыш при каждом обследовании умудрялся поворачиваться так, что врач, проводивший ультразвуковую диагностику, никак не мог порадовать Изабеллу, рассказав, кто проживает у неё в животе. Но с тех пор, как в начале декабря всё—таки выяснилось, что будет мальчик, Энни с энтузиазмом начала скупать огромное количество детских вещей.

Изабелла проводила руками по мягкой ткани очередных ползунков и улыбалась, пытаясь игнорировать горький комок в горле. Как бы далеко она не загоняла мысли об Эдварде, они всё равно возвращались к ней. Она думала о том, что где—то там, в другой реальности, они могли бы сейчас вместе с ним сидеть на этом мягком диване в уютной гостиной, вместе могли бы перебирать детские вещички, вместе ожидать появления на свет сына. Их сына. Их общего сокровища. Но это там,

в другой жизни. А здесь и сейчас Эдварда Каллена не было рядом с Изабеллой Журавлёвой. Здесь и сейчас она готовилась стать матерью—одиночкой, пусть и с кучей родственников. И, в который раз отбросив в сторону несбыточные мечты, девушка, как она делала уже не единожды, дала себе обещание любить своего мальчика за двоих. В такие моменты в ней поднималась волна неизмеримой любви к малышу, уютно устроившемуся у неё в животе. Бешеное желание заботиться о нём и защищать от невзгод этого мира настолько поглощало её, что сама девушка удивлялась силе и полноте этих чувств. Это было что-то невообразимое, что-то, о чём она никогда не знала прежде. И пусть она до сих пор любила отца своего ребёнка, но та любовь, которую Белла питала к чуду у неё под сердцем, была во сто крат сильнее, чем безумная тоска по мужчине, бросившему её несколько месяцев назад.

Размышления Изабеллы прервал тихий болезненный стон рядом с ней. Повернувшись к Энни, она увидела, как та судорожно вцепилась рукой в спинку дивана и тихо шептала побледневшими губами:

— Белла, девочка. Скорее… Лекарство — в верхнем ящике над телевизором…

— О, Господи, Энни! Я сейчас! — затараторила девушка, подбегая к модулю у стены и выдвигая отсек с лекарствами.

Опрометью кинувшись на кухню, она принесла оттуда стакан воды и протянула его женщине вместе с таблетками.

— Где болит, миссис Каллен? — встревоженно спросила Белла, смотря, как Анна запивает лекарство водой.

— Голова, — прошептала Энни, смотря куда—то мимо Изабеллы странным расфокусированным взглядом. — В груди сильно колет. И тошнота…

Дыхание женщины стало неровным, поверхностным. Девушка не на шутку перепугалась, мысли метались в голове, как стая встревоженных птичек. Схватив телефон, она, путаясь от страха в кнопках, всё же смогла вызвать «неотложку». Оператор, попросив перечислить симптомы и дав указания, как действовать в ожидании медиков, велела ждать, а потом повесила трубку.

Придав Энни полусидячее положение, как велела женщина—оператор, Белла открыла окно, чтобы обеспечить доступ в комнату свежего воздуха. Затем накапала в чашку настойку пустырника — единственный найденный у Анны препарат из перечисленных диспетчером «скорой» списка разрешённых к применению в доврачебных условиях средств. Когда Белла, попросив миссис Каллен не делать резких движений, собиралась соорудить прохладный компресс, внезапно ожил лежащий на кофейном столике мобильный телефон Анны.

— Да? — ответив на вызов, произнесла девушка срывающимся от волнения голосом.

— Белла! — услышала он радостный голос Эммета. — Ты у нас? Это здорово! У меня сюрприз! Я уже подъезжаю к дому. Вырвался к бабуле на недельку!

— Эммет… — Слёзы текли по щекам, судорога сводила горло, мешая говорить.

— Эй! — голос парня стал серьёзным. — Что случилось? Что—то с Энни?

— Ей плохо! Очень! Я вызвала «скорую»…

— Я подъехал, поднимаюсь! — прокричал он и внезапно отключился.

В квартиру Эммет попал вместе с врачами «неотложки». Те, оценив ситуацию, заявили, что забирают Анну в стационар, объяснив, что гипертонический криз, особенно в таком возрасте — это далеко не шутки. Эм, подбежав к бабушке и схватив её за руку, только ошеломлённо смотрел на женщину. При этом парень сам был бледен как полотно и, как показалось Изабелле, вот-вот мог грохнуться в обморок от переживаний. Миссис Каллен только молча смотрела на внука и безуспешно пыталась выдавить улыбку. Вместо этого на лице женщины после каждой попытки вновь и вновь появлялась гримаса боли, а в глазах плескалась беспомощность. Наконец, Эммет повернулся к Изабелле. Он уже открыл рот, намереваясь что-то спросить, но тут его взгляд упал на живот Беллы. Когда пять минут назад Эммет вошёл в квартиру, то сразу ринулся к бабушке. Поэтому заметил интересное положение Изабеллы лишь сейчас. Парень побледнел ещё больше, если это вообще было возможно в его ситуации, потом помотал головой, посмотрел

девушке в глаза и спросил мягко:

— Мы ведь поговорим потом, хорошо?

Изабелла только кивнула, не в силах найти сейчас нужные слова.

Эм развернулся к Энни, погладил бабушку по щеке и прошептал:

— Всё будет хорошо, гренни. Я найду лучших врачей. Trust me, pleas! Верь мне, пожалуйста!

И миссис Каллен смотрела на своего старшего внука, цепляясь за его слова, как за последнюю надежду. А Эммет нежно смахнул маленькую слезинку, скатившуюся из уголка глаза пожилой женщины, и уступил место врачам «скорой», вернувшимся с носилками, чтобы переместить Анну в машину.

***

Изабелла сидела на маленьком диванчике возле палаты интенсивной терапии. Рядом, вытирая мокрые от слёз глаза, примостилась Танечка. Она примчалась в больницу после звонка внучки и теперь ждала вердикта врачей вместе с Беллой. Мимо них, меряя шагами коридор, туда—обратно метался Эммет, периодически разговаривая по телефону с отцом. Когда его телефон молчал, он, не делая попыток присесть и безумными от переживаний глазами скользя по голым больничным стенам, что—то бормотал, мешая русские и английские слова. Руки у парня тряслись, и Эм сжимал их в кулаки, стараясь остановить дрожь. Вот уже два часа они втроём ожидали, когда из палаты, где находилась Энни, появится врач и скажет им хоть что-то о состоянии женщины. Ещё в машине «скорой» она потеряла сознание и так и не пришла в себя, когда её помещали в реанимацию. Несколько раз мимо них проносились медсёстры, одна за другой скрываясь за дверьми реанимационного отделения. Наконец, когда Изабелле уже начало казаться, что прошла вечность с тех пор, как они оказались в больнице, появился пожилой доктор. Подойдя, он долго молчал, видимо, решая, с чего начать разговор. Белла затихла, сильно сжав руку Танечки. Эммет подскочил к мужчине и пристально посмотрел тому в глаза, ожидая вердикта.

— Ваша бабушка так и не пришла в сознание, — сказал, наконец, врач.

— Она жива? — шёпотом спросил Эм.

Доктор кивнул.

— Да, но… Мне жаль, но она впала в кому. Пациентка перенесла сильнейший гипертонический криз. Её организм не справляется с последствиями.

— Но как? Почему это произошло? — с ужасом вопрошал Эммет, глядя на врача несчастными растерянными глазами. — Энни всегда была такой бодрой. Когда в последний раз я говорил с ней по телефону, она в приказном тоне сказала мне, чтобы я не спрашивал о её здоровье, потому что так я становлюсь похож на глупую курицу—наседку, а не на нормального парня.

Эммет ошеломлённо покачал головой.

— Скажите, в последнее время Анна Каллен страдала гипертонией, чувствовала боли в сердце?

— Да, — ответила Белла. — Я узнала об этом совсем недавно, совершенно случайно обнаружив на столе упаковку с таблетками. Она всё отмахивалась, говорила, что в её возрасте от этого мучаются многие.

— Скажите, что мы можем сделать сейчас? — спросил Эммет. Глаза его были полны непролитых слёз. — Деньги или дорогостоящие лекарства — не проблема…

— Я помню, — перебил его лечащий врач Энни, — что вы, молодой человек, интересовались, можно ли перевезти вашу бабушку в какой-нибудь крупный медицинский центр. И я говорю: «Нет и ещё раз нет!». Анна сейчас в таком состоянии, что дорОга, даже самая комфортная и щадящая, может убить её. А лекарства… Что ж, список слишком дорогих препаратов для лечения пациентки, которыми, к сожалению, не располагает наша больница, я вам дам. Со своей стороны могу заверить вас, что мы делаем и будем делать всё возможное, чтобы помочь вашей бабушке.

Доктор по-доброму, но с укором смотрел на Эммета, словно осуждая того за недоверие. Парень только кивнул и поднял глаза к потолку, пытаясь остановить новую порцию слёз. Пожилой врач на секунду мягко сжал плечо Эма, потом, развернувшись, зашагал в сторону реанимационной палаты, где находилась его новая пациентка с привычным русским именем — Анна, но с такой необычной для здешних мест фамилией — Каллен.

Изабелла молчала. Молчала и плакала. Рядом заливалась слезами её бабушка — за то время, что они общались с Энни, женщины сблизились и даже успели стать подругами. А Белла была в ужасе: та, с которой они ещё недавно пили чай, мило болтая, и перебирали обновки для её сына, лежала сейчас без движения на больничной койке. И девушке казалось, что она буквально видит, как жизнь тонкой струйкой вытекает из быстро слабеющего тела миссис Каллен.