Зимовье зверей

Арбенин Константин Юрьевич

2000

Цари

Вчера мне стало тридцать три, И с этой точки видно мне, Как кратковременны цари В моей изменчивой стране. О, поколение моё! За что тебе такая честь — Цари уходят в забытьё, А мы по-прежнему все здесь! Закрой глаза и посмотри, Как рокируются цари! Они уходят втихаря, Поставив славу на поток. И после каждого царя Нам остаётся лишь потоп. Но нам не страшен львиный рык, Нас не задобришь калачом — Мы пережили пятерых И знаем, что у них почём. Мы знаем эту пятерню — И распорядок, и меню. Зачем зависеть от царей, Когда, какой бы век ни шёл, Они сменяются быстрей, Чем мы меняем наших жён. А разум — сам себе страна (Таков мой личный статус-кво), В ней всем оплатится сполна Согласно должности его. Мой царь не в Риме, не в Москве, — Мой царь в моей же голове. И что касается меня, Я посторонний в их мирке. Я им не враг и не родня, Хоть и живу невдалеке. Я никогда не падал ниц И, даже если шёл ко дну, Царям предпочитал цариц. Точнее, предпочёл одну. Поскольку сказано не зря: Не сотвори себе царя. Те, кто им слепо доверял, Теперь рычат от злобы дня. А я признателен царям За то, что им не до меня. И

не моя, а их беда, Что глубиной своих высот Я обособлен навсегда От этих царственных особ. Я не толкусь у их дверей, — Мне тоже всё не до царей. Дух царскосельских пустырей Я ощущаю наяву: Я пережил пяток царей, И шестерых переживу. Их неземное ремесло Опасней тюрем, лагерей, А значит, всем нам повезло — Всем, кроме нескольких царей. Так, Боже, храни их всех От нас, не знающих утех.

2002

На третьем римском

Где воевал, браток? — На Третьем Римском. Пугал врага несмелым животом. Чем награждён? — Бетонным обелиском — Одним на всех, с одним на всех крестом. А чем был сыт? — Как испокон: на завтрак водка и яйцо, А на обед сухим пайком ещё не вдовье письмецо. На ужин — девять встречных грамм Да на десерт аршин земли… И вот несут к иным мирам совсем иные корабли меня… Встречайте. В каком полку служил? — В Троянском Конном. Тянул ремни дубового коня. Чему молился? — Только не иконам, Другие боги берегли меня. А чем был жив? — Да, как всегда, жил-выживал своим умом. А чем ещё? — Так, ерунда — её заученным письмом, Коротким отдыхом в тепле, Последним проблеском в дали… И вот несут к иной земле совсем иные корабли меня… Встречайте. А где взял языка? — Под Вавилоном. Он брал меня, да, видно, он добрей. А кем был предан? — Целым легионом Своих же генералов и царей. А чем был рад? — Да хоть бы тем, что всё закончится само, Что в гимнастёрке есть отдел, где я храню её письмо, И тем, что смерть не лезет зря, А чётко ждёт команды «Пли!»… И вот несут к иным царям Совсем иные корабли меня… Встречайте. Где похоронен? — Под Великою стеною, В саду надгробий, в братских закромах. Шрапнель горланит марши надо мною, И машет шапкой новый мономах. О чём жалел? — По мелочам: о том, что вечность недолга, О том, что ноет по ночам душа сильнее, чем нога, О том, что миру без войны Не обойтись, как ни скули, И что несут в чужие сны совсем чужие корабли меня… Прощайте.

2000

Шишки (2005)

На меня смотрит завтра

1 Я вышел из детства внезапно — как вынырнул, как обернулся. Нащупал за пазухой лёд, бросил кости и кончил надеяться. Из вышедших раньше меня до сих пор ни один не вернулся, И некому мне объяснить, для чего же я вышел из детства. Но утро приносит мне почту, а значит, отныне я буду Не справа, не слева, а просто немного восточнее запада. В разломах культуры, где культом является Маленький Вуду, Я буду дырой среди звезд, распыленных из пульверизатора. Я мог бы цепляться за корни, но корни мои наверху — На меня смотрит Завтра. На меня смотрит Завтра — И требует автора. 2 Я вышел из моды сознательно — не нарушая запрета. Другие смотрели мне вслед, но никто повторить не отважился. Я вышел оттуда другим, как католик из стен минарета, А кто-то кричал мне вослед, будто в моду нельзя войти дважды. Я мог бы спуститься со сцены улиткой в суфлерскую будку, В нечистое небо кулис, где кристалл воплощается в запонку, Где спелый тростник, достигая вершин, превращается в пудру, Минуя заведомо главную стадию — стадию сахара. Такую игру в «мутаборы» я давеча видел в гробу — На меня смотрит Завтра. На меня смотрит Завтра — И ищет соавтора. 3 Я был бы отличником жизни, когда бы не стал хорошистом, Когда бы не вышел из пены героев сухим и неузнанным. И там, где реальность становится бежевой, теплой, пушистой, Меня вызывают к доске беспристрастные кровные музы… Еще одна ночь протекла в ожидании зрелого чуда, В попытке себя воссоздать из заведомо дохлого атома. Но утро приносит мне почту, а значит, я тоже оттуда — Я просто морщинка в улыбке Печального Импровизатора. Я вышел из детства, а значит, остался у детства в долгу — На меня смотрит Завтра Через двойное окно, На меня смотрит Завтра Через чужие глаза. На меня смотрит Завтра — И мне уже не всё равно, На меня смотрит Завтра — Мне ему не отказать. Это больше азарта, Это — как хлеб и вино. На меня смотрит Завтра, Это — как песни в бреду. На меня смотрит Завтра — Мы уже с ним заодно. И над выжженным замком Восходит у всех на виду Черно-белая радуга.

2002

* * *

Зверобои и следопыты, Ваши подвиги не забыты: Кочуют по русской прерии Могикане от пионерии, И вписаться в процесс норовят Последние из октябрят.

2004

Макросхема

Памяти Кира Булычёва

Сквозь белые рожицы холодов, Сквозь мерзлые кратеры стадионов Я слышу, как в крошеве проводов Хвостами сшибаются радиоволны. Уже доля каждого сочтена, И выжившим велено отсыпаться. Самая первая седина. Появилась, когда тебе стало за двадцать. Алые рваные паруса Новенькой солнечной батареи Навряд ли способны на чудеса, Они никогда тебя не обогреют. Моих же уже никому не отнять — Из утлой фанеры, из кровельной жести, Они пережили почти тридцать пять Огромных космических путешествий. Сквозь нынешний день, не лишенный надежды, И завтрашний выглядит необозримым. Но небо уже самолетов не держит, Но небо уже наливается дымом. Встречено разное на пути — От полного краха до полной победы. Но того, что хотелось бы вновь обрести, Нет даже в туманности Андромеды. Мы, будто бы дети проторенных трасс, Привыкли в беде апеллировать к взрослым, Но взрослые снова, в двухтысячный раз Сбежали от нас через тернии к звёздам. Вкушающий завтраки в белых одеждах, Ты к ужину выйдешь в темно-зеленом. Но небо уже самолетов не держит, Оно уже стало, как море, соленым. Я спрячу свой мозг страусом эму В песок этой белой больничной палаты. Прими меня, Космос, в свою макросхему Хоть самой ничтожной, бессмысленной платой! ……………………….. Светилам и спутникам их невдомёк, Когда мы состаримся — до или после. Корабли, залетевшие на огонек, Мы в этом будущем — только лишь гости. Уставшему телу — немного вина, Чуть-чуть тишины обесточенным нервам… Последняя лунная седина Уравняла хребты твои в двадцать первом. А утром в мерцающий иллюминатор Я выгляну — и ничего не увижу. Ведь небу уже самолетов не надо, Ведь небо уже не становится ближе.

2003

Я обрастаю

Я обрастаю вещами, Словами, делами, привычками, Невыполненными обещаниями, Невстреченными электричками. Внутри меня пейзажи — Цветные, широкоэкранные. Снаружи — все вроде бы зажило: И взорванности, и раны. Я обрастаю цинизмом — Изнанкой побитой романтики. На память мою нанизаны Расставаний липкие фантики. Внутри меня — замерли реки И тучи стоят, не движутся. Просвечивает

прорехами Моя записная книжица. И реки эти мне не переплыть, Покуда не выброшен за борт балласт. Но моя путеводная водная нить Меня никому никогда не отдаст. Я обрастаю деталями, Прозаическими подробностями… А помнишь, как мы летали с тобой Над самыми жадными пропастями? Как демоны, зло шушукаясь, Наполнить скорее хотели Потерь наших ткань парашютную Горбинами приобретений? Как даже в воздушных ямах нам Бывало безудержно весело, И как, несмотря на изъяны, мы Сохраняли в себе равновесие. Как замыслы были отчаянны, И песни были не спеты… Но я обрастаю вещами, Что капают грузилом в Лету. И Лету эту мне не переплыть, Покуда не выброшен за борт балласт. Но моя путеводная водная нить Меня никому никогда не отдаст. Я обрастаю вещами — Замками покинутой молодости, Пространными примечаниями К никем не написанной повести. Внутри меня — миллионы Галактик, которых не было. Глаза мои — хамелеоны, Настроенные на небо.

2003

Отложения во времени

Каждый день — как нарыв, Каждый шаг — как удар С той незримой поры, Когда принял твой дар. Сам его отыскал, Сам к себе приварил. И понёс по мосткам, Не касаясь перил. Переполнен терпеньем сердечный сосуд, И нести его — стоит потов и седин. Я храню его жар, я берегу его зуд, Я в тисках у готовности номер один. Но отложения во времени пронзают до дрожи, Отложения во времени берут меня в плен. Я пытаюсь сварить себе парус из кожи Растоптанных в кашу колен. Каждый день — как нарыв, Каждый шаг — как удар. И стучат топоры По фигурам гитар. То ли щепки летят, То ли кто-то поёт. Смерть похожа на яд, Жизнь похожа на йод. Ни на йоту не сдвинуться с места, когда Торможение держит тебя изнутри. Я уже научился сжигать города, Но тот пожар никому не заменит зари. Отложения во времени — мёртвые соки, Отложения во времени — отравленный клей. Я пытаюсь сплести себе руль из осоки Посыпанных пеплом полей… Боже правый, и левый тоже, Не жалей падежей, обжигай глаголом! Я отдам всё сполна, я верну всё, что должен, И останусь, как перст без напёрстка, голый. Как иголка в картине того анонима, Что вдевает в меня путеводную нить. Пока кто-то там просто хотел быть любимым, Я пытался научиться любить. И я готов был ждать вечность, но ни минутой Больше, поскольку отныне и впредь Мне все-таки нужно быть нужным кому-то, Мне хочется чего-то хотеть. Каждый день — как удар, Каждый шаг — как нарыв. И бескрылый Икар Летит в тартарары. Там земля его лечит От лунной тоски: Обожженные плечи Пускают ростки. Я не сдвинулся с места, пока не смекнул, Что во мне, будто в дереве, спит человек. Подустал от бездействия мой караул, — Каждый саженец сам себе ствол и побег. Отложения во времени хуже обломов, Отложения во времени страшнее войны. Я пытаюсь слепить себе путь из обломков Разрушенной кем-то стены. Отложения во времени ломают титанов, Отложения во времени калечат богов, Но я слепил свой мирок из горячих останков Растопленных солнцем снегов — И стал таков.

1995, 2002

* * *

Завязал на время с прозой. Развязал с поэзией. Говорят, что в малых дозах Сочинять полезнее. Говорят, что в малых формах Обнажать удобнее Философские платформы И тому подобное. Отложил большие вещи, Так сказать, на вырост. Пусть себе фонтаном хлещет Стихотворный вирус. Я ему сопротивляться Не намерен более. Не найти такого кляпа, Чтоб заткнул глаголенье. То щиплю словесный атом, То руду мечу свою. Мню себя Рабиндранатом И Тагором чувствую. И покуда в силе осень, Я стишками балуюсь. Напишу еще семь-восемь — Поостыну малость.

2003

Песни без адреса (2005)

Сомнамбула

В руки возьму мечту И, завязав глаза, За горизонт уйду, Боли не выказав. Не помашу рукой, Скроюсь на тыщу лет. Может быть, там покой, Может быть, там ответ… От обломов опьянев, От несчастий убежав, Я покину этот блеф — Может быть, я и не прав. И назло своей судьбе Сам себе назначу срок. И забуду о тебе. Я уже забыл, что мог. На берегу реки Лунный построю мост, И все свои грехи Смою в потоке звезд. Не помашу рукой И не скажу «адью», Просто ночной покой Скрипом дверей убью. От обломов опьянев, От несчастий убежав, Я покину этот блеф — Может быть, я и не прав. Напишу письмо в стихах, — Хватит слов на десять строк. И забуду о друзьях. Я уже забыл, что мог. Несколько сонных фраз Брошу во тьму, когда Из растворенных глаз Брызнет в висок вода. И не окончив дел, И не оставив слов, Я нахожу предел В царстве зеленых снов. От обломов опьянев, От несчастий убежав, Я покину этот блеф — Может быть, я и не прав. Средь развернутых ветрил Подведу всему итог, И забуду все, чем жил. Я уже забыл, что мог. Я уже забыл все…

Рискнувшие взлететь

Золотой небосвод Над обыденным днём. Запах леса и вод Мы с утра с тобой пьём. Мы летим над толпой Средь испуганных лиц. Мы презрели покой, И сегодня с тобой Мы не знаем границ. Ещё одно мгновенье чуда, Ещё одно — И разливается вино По голубой каёмке блюда. Ещё одно явленье света, Ещё одно — И нам уже не всё равно, Зима над миром или лето, Светло или темно. Но наш уютный пейзаж Размывает дождём. Мы устали лезть в раж, Мы промокли и ждём. Нас грозятся стереть Или выжечь огнём. Мы рискнули взлететь, Мы отважились петь — Но мы скоро умрём. Ещё одно мгновенье чуда, Ещё одно — И разливается вино По голубой каёмке блюда. Ещё одно явленье света, Ещё одно — И нам уже не всё равно, Зима над миром или лето, Светло или темно. Мы пред всеми равны, Мы пред миром рабы. Мы не помним Луны, Мы не знаем судьбы. Мы вернулись назад, Стали жить-поживать. Мы достигли наград, Может, рай, может, ад… Но зачем рисковать. Всего одно мгновенье чуда, Всего одно — Перебродившее вино, Путь в никуда из ниоткуда. Всего одно явленье света, Всего одно — И нам как будто всё равно, Зима над миром или лето, Светло или темно.

1989

Девочка-хиппи

Среди чужих этажей, Среди отъехавших крыш Тебе уютней и злей, Чем там, где корчат Париж. Тебе смелей босиком И веселее в пыли. Подзапасясь косяком, Ты улетаешь с Земли — Туда, где солнце и тишь, Где глюки и блики, И чужие проблемы Не сверлят висок. Ну о чем ты грустишь, Девочка-хиппи, Ну о чем ты грустишь, Свободный цветок…