Зимовье зверей

Арбенин Константин Юрьевич

1999

Дом на сваях

Дом на сваях построен не мною, Но я освоился в нём — и не ною. Новый Ной с голубой волною, Но войной не поможешь Ною. Дом на сваях боится зноя И присвоенных снов-видений. Я покину его весною, Сделав сноску на ноев гений. Но — Евгений бежит наводнений, А за ним мчится всадник из меди. Масс-Медина как новый гений — В доме на сваях мы с ним соседи. Новый Ноев ковчег поможет нам избежать беды. Новый Ноев ковчег плывет, рассекая льды. Новый Ноев ковчег будешь строить ты — Под новым Ноевым знаком Двуглавой Звезды. Дом на сваях построен не нами, Так что ему не страшны цунами. Мы дадим каждой твари по раме, По панаме и по панораме. Соберём в небольших прихожих — На гостиные не похожих — Самых разных гостей, прохожих — Красно-, бело- и чернокожих. Новый Ноев ковчег поможет им избежать беды. Новый Ноев ковчег плывёт, просекая льды. Новый Ноев ковчег будешь строить ты — Под неопознанным знаком Двуглавой Звезды… Бой башенных часов ли, Бешеных ли псов вой, — Двери на засов! Ой! Сколько лиц! Но Без минуты сто — стоп! Память бьет хлыстом — в тон. Будущее — стон, И только… Дом на сваях построен как надо — Коридоры и колоннада, Окна с видами Арарата, Вместо граффити — «Махабхарата». Дом как дом, без перил и перца, Но, если пристально присмотреться, — Каждый душ и каждая дверца — От души и до самого сердца. Новый

Ноев ковчег поможет всем избежать беды. Новый Ноев ковчег плывет чуть поверх воды. Новый Ноев ковчег будешь строить ты — Под новым Ноевым знаком Двуглавой Звезды.

1996

Отцу

Чтоб не было все так печально, Сорвал с себя Твою печать я! Отец, разлука изначально Уже замыслена в зачатье, Уже исполнена в рожденье И продолжается до смерти. А рай в сиреневом конверте Несет нам то же — отчужденье. Ты под откос пускаешь «татры», Я под откос пускаю время. О, как хотело быть бездарным Твое низвергнутое семя, Но проросло сквозь катаклизмы, Но вознеслось на катакомбах… Один из нас, должно быть, призрак! А телефон молчит — по ком бы? Ты — стеклодув. А кто же я? — Хрустальный мальчик для битья.

* * *

Отец! Я не о том, не бойся. Мне все равно — ушел наш поезд Или зарос травой по пояс; Во мне погиб глухой пропойца. Как избавленье от балласта — От мёртвого осла основа, Так на скамейке запасного Жизнь преждевременно прекрасна! Меня когда-то знали оптимистом, Но те, кто знал, давно уже прозрел. Отец, в меня летит так много стрел, Что я уже не различаю свиста; И каждый выстрел — в воздух или в грудь — Мне все равно, ведь рана ране рознь. Но, прежде чем напиться и уснуть, Яви мне тень свою, Яви мне цель свою, А шкуру — сбрось. Отец, я не о том, не путай! Мне всё равно, кто я в Лапуту — Планета или только спутник… Одетый, сытый и обутый — Я отлучил себя от церкви, Я не прибился к рок-н-роллу, И протоколом по приколу: Кто похудел — теряет цепи. Мои мечты ушли в сырую воду, Мои надежды канули в попсу. Отец, я срок проковырял в носу, И у меня в башке — окно в природу. Дорогу не измеришь сединой; Мне худо, но не хуже, чем другим. Но, прежде чем залить глаза виной, Дай пьющим белены, Поющим — тишины, А спящим — гимн. Отец… мне не посметь, не смейся! Гляди, зубчатый полумесяц, Как вор, породист и развесист, Снуёт по городам и весям. Потеря крови — это случай, Потеря смысла — это веха; От мифов остается эхо. Кто несчастливый, тот везучий! Иуда тоже вправе защищаться, Иуда тоже вправе нападать! Отец, мне век свободы не видать, А миг я не почту за счастье. Отчасти каждый подвиг повторим, Когда стоишь нетвердо на ногах, — Я б уничтожил каждый третий Рим, Но правды нет в богах, Победы — во врагах, И слёз — внутри.

1999

Плюс минус блюз

Обилие знаков, А мир одинаков — Земля по весне на сносях. Я в центре, однако Мой ко-ординатор Ни икса не шарит в осях. Века за веками Он мерит шагами, Он скептик и в чём-то эстет. Он зол, но отходчив — Он просто обходчик, Он стрелочник вектора «tet». Зовут его Хронос, Но жизненный тонус Ему, как и мне, не присущ. Низки его выси — Он знает, как мыслить, А, стало быть, он вездесущ. Он чужд идеалов, Он рельсы на шпалах Всю жизнь распинает ключом. Но ключ зашифрован, А шифр замурован — И стрелочник тут не при чём. Просто Ключ заблокирован, Блок демонтирован, Вход закодирован, Код ликвидирован. Плюс минус блюз… Плюс блюз минус… А мы просто люди У Бога на блюде — Он наш Одинокий Отец. Но мы тоже схитрили, Закон симметрии Нарушив смещеньем сердец. Возможно, я циник, Но суть — в медицине: Вопрос за вопрос — аз воздам! Но если их двое, То дело другое — Постель всё кладёт по местам. Тишина аплодирует, Адепт деградирует, Рай гарантирован, Ад адаптирован. Плюс минус блюз… Блюз плюс минус… Декартовы точки, Паскалевы строчки, Идеи обоих Кюри… Прибавить, умножить… А если не можешь, — Сиди в уголке и кури. В глобальном охвате Я сам математик — Я шил пифагорам штаны. Но чую по титрам, Каким архетипом Мы встречены и сочтены! Этот Файл не для чтения; В нём я — исключение, В нём ты — исключение, Наша жизнь — приключение Плюс минус блюз… Плюс блюз минус… Блюз плюс минус…

1998

Зима — моя мать

В каждом рисунке — солнце. В каждой песне — луна. В каждом празднике — горечь. В каждом камине — джаз. Мы — рожденные ночью. Но ночь лишь снаружи темна, А если в неё окунуться, Она даже светлее нас. В каждом мультфильме — гибель. В каждой измене — март. В каждом взгляде — надежда. В каждом блюде — тоска. Тебя сносит попутным ветром От настежь открытых карт. Трассирующей походкой Подстреленного стрелка Я иду за тобой, чтоб это лето встречать, Я иду за толпой, чтоб это лето начать, Я готов это лето на веру принять… Но Зима — моя мать! Зима — моя мать! Зима — моя мама! Мама моя Зима… Каждой войне — развязка. Каждому миру — иной. Каждому мигу — сердце. Каждому сердцу — взлёт. Ну а те, кого мы любили, Теперь стоят за нашей спиной И ждут, что мы сдадимся без боли, Но мы все еще смотрим вперёд. Будущее подскажет. Прошлое все простит. Прошлое станет вечным, И, может быть, будет прок. Ну а мы живём настоящим, Мы держим его в горсти. И только бы не расплескалось, Не кануло б между строк! Я уже потерял все, что нужно терять, Я еще не нашел то, что можно отнять, Я готов этим летом опять выживать… Но Зима — моя мать! Зима — моя мать! Зима — моя мама! Мама моя…

1995

Дети лилит

Под чёрным мостом, где сплетаются главные нити, Где рыбы священные пахнут от страха и злости, Там встретились ангел-мздоимец и демон-хранитель, Чтоб вечером, после суда, поиграть в чьи-то кости. Поставили на кон какую-то душу и круто Судьбу замесили в ознобе морского азарта. И в чётком чаду не жалея ни брата, ни Брута, Под пот Абсолюта — икра и дроблёная карта. Пошла игра здесь, Пошла игра там, Пошел блюзом дым, Пошла кожей дрожь… Четырнадцать вето на семьдесят бед! Но я сам по себе, Я самба себе, Не трожь!.. Портреты стерпевших и влажность, как в камере пыток. И каждый был прав, подвизаясь на собственной ниве. Но демон тогда проиграл и рога, и копыта, А ангел хитрил — и остался при крыльях и нимбе. Мангустово ложе в змеиных протравленных блёстках — Сменившим купейность перин на плацкартные маты… Я сам в этот миг прозябал на зыбучих подмостках И видел в лубочных берёзках живые стигматы. Пошла игра тут, Пошла игра там, Пошел блюзом дым, Пошла кожей дрожь… Четырнадцать вето на семьдесят бед! Но я сам по себе, Я самба себе, Не трожь!.. Не трожь меня, небо! Не трожь меня, яма! Под гроздьями гнева На острове Ява Я видел из чрева Заплечного хлама, Как книжная

Ева Листает Адама… Я понял, что я — отпрыск Лилит. И, знаешь, это болит. Что знают о жизни два этих бессмертных животных! Что помнят они о расплавленных трением душах? Что могут прочесть в своих жалких скупых подноготных, В подвалах их рвотных и в мягких надснежных баклушах!? У входа в чистилище — жирно и пахнет озоном. В подробностях жизнь, значит, смерть — это смерть каждой буквы! Кипящий бульон из меня называя «музоном», «Зачем ты поёшь?» — ухмылялись мне чертовы куклы. — «Одной ногой здесь, Одной ногой там, Одним блюзом в раж, Другим блюзом в ложь!» Четырнадцать веток на дереве бед! Но я сам по себе, Я самба себе, Не трожь!.. Не трожь меня, темень! Не трожь, свет закона! Я вышел из дела Под хруст Рубикона — Из бледного тела, Из смуглого лона, Из водораздела Адама Кадмона… Мы, видимо, — дети Лилит. И, знаешь, это болит…

1998

Песня без припева

Только пульс — и ни одной мысли в голове. Только пульс — и ни одной мысли о делах. Только путь — и ни одной песни о тебе. Только муть в заплывших жиром зеркалах. Колокола поют отбой для всех, Но не для нас с тобой — для нас с тобой отбоя нет. И вечный блок, и вечный черный флаг, И бесконечный крюк вокруг чужих планет. Полный крах среди подпольных льдин, Как будто никотин на проливных резных столах. Ты ушла — одна, и я ушёл — один. Пришёл с другой — в совсем других делах. Аллах велик. Христос воскрес. И Будда жив. Но Заратустра прав: не в этом суть, не в этом сеть. Тот, кто прав, всегда немного лжив. А если жить, то — жить, а если петь, то — жить и петь! И зачем этой песне какой-то припев? Никому в этом месте не нужен припев… Нету смысла в том, что нету кайфа В том, что мочи нету быть на круче этой прыти. Тот, кто был своим, теперь стреляет лайфом Из фанерных кружевных укрытий. Рыть, и рыть, и рыть — навзрыд и мимоходом. Я читаю вслух, а ты играешь новый гимн. И теперь ты вправе петь по переходам От одних других к совсем другим другим. И зачем этой песне какой-то мотив? Никому, даже жизни не нужен мотив… Только пульс — и ни одной мысли в голове. Только пульс — и ни одной мысли о делах. Только путь — и ни одной песни о тебе. Только муть в заплывших жиром зеркалах. Колокола поют отбой для всех, Но не для нас с тобой — для нас с тобой отбоя нет. И вечный блок, и вечный черный флаг, И бесконечный крюк вокруг чужих планет… …………………………………………………………………? …………………………………………………………………!

1997

Ход дождём

Ходит дождь По аллеям, по бульварам, Гонит дождь Пену снов по тротуарам, Ходит дождь По кварталам, по дорогам, Ходит дождь, Бьет по стёклам-недотрогам. Ходит дождь, Пританцованный мостками, Ходит дождь, Лупит по небу мазками, Лезет дождь Через ворот за одежды, Гонит дождь Тучи по небу надежды. Я пошел бы за дождём, Я ушел бы по дождю, Но, застигнутый дождём, Я опять пою дождю. Я ушел бы от дождей, Я бы спрятался под дождь, Но мой город — друг дождей, И я сам похож на дождь. Ходит дождь, Прилипает к мятым стенам, Бродит дождь Холодком по тёплым венам, Лезет дождь Через стены по квартирам, Моет дождь Колпаки над микромиром. Я пошел бы за дождём, Я ушел бы по дождю, Но, застигнутый дождём, Я опять пою дождю. Я ушел бы от дождей, Я бы спрятался под дождь, Но мой город — друг дождей, И я сам похож на дождь. Самый тонкий лучик света — Это для дождя помета лета — Это значит, скоро через воды Выйдут все оттенки непогоды, Значит, скоро снова станет сухо, Значит, больше цвета, но меньше звука, Ну а пока он просит осень И зонты бросает оземь. Ходит дождь Вдоль по крышам серой стаей, Ходит дождь — И вода в асфальт врастает. Ходит дождь — Белой пеной, черной сетью, Сделал дождь Ход конём, змеей и медью… Я пошел за дождём, Я ушел бы по дождю, Но, застигнутый дождём, Я опять пою дождю. Я ушел бы от дождей, Я бы спрятался под дождь, Но мой город — друг дождей, И я сам похож на дождь.

1993

Конец цитаты (2001)

Троянский вальс

Миллионы порожних бутылок Заполняют чертоги чердачьи… Что осталось от личного тыла — Браки-призраки, ночки-подачки. Оживая от прикосновений Подающего знаки сознанья, Уповаю на вас, Уповаю на вас, Уповаю на воспоминанья… Аргументы, почившие в бозе, Выгибают из губ оригами. И всё больше склоняется к прозе Мозг, наученный мыслить стихами. Отраженье становится плавным, Повторяет движения, словно Повинуется бес, Повинуется бес, Повинуется беспрекословно… Промедление необратимо На театре любовных бездействий. Память движется, движется мимо И впадает в троянское детство, Где в разгаре ночных приключений, В промежутках меж чудом и чаем Ложь я чуял не раз, Ложь я чуял не раз, Ложь я чуял, не разоблачая. Но опасны сады Ойкумены Для принцесс с непочатою свитой. На звучащее тело Селены Я надену невидимый свитер. И падут неприступные стены, И рассыплются камеры пыток Под подковами пар, Под подковами пар, Под подковами парнокопытных. Послевкусие свадебных маршей Ощущается в кухне походной. И желанья становятся старше, И в возможностях больше свободы. Мысли сходятся на горизонте, Мир становится сух и утробен. Только я в нём не прав, Только я в нём не прав, Только я в нём неправдоподобен.

2000

* * *

Каждая мышь — довольна, Каждая мысль — на воле, Каждой твари — по паре, Каждой крале — по роли. Всем кроликам — по капусте, Удавам — по ящику мяса, Наевшимся — по сиесте, Непьющим — по кружке кваса… И осталась — самая малость, Осталась только голая милость, Это всё, что от жизни осталось, Всё остальное сгодилось И пущено в ход…

1997

Плывущему — море

Когда мутный свет утонувшей луны Ладьёю всплывёт в наших чёрных глазах, Мы скажем «привет» обаянью волны, — И никто из нас больше не вернётся назад. Мы помним, что остров еще далеко, Мы знаем, что море будет жечь нам виски, Но нам здесь так просто, нам здесь так легко — Слепым не нужны маяки. Плывущему — море, Где рифы и мели. Тонуть — так тонуть, виват! И разве кто спорит. В грядущее горе Гребущий не верит. Он проклял свой путь назад. Что ж, вольному — воля. Руль в наших руках, значит, будем рулить. И выбросьте компас к подводным чертям. Мы жили, как рыбы, теперь будем жить — Как звёзды морские, судьбу очертя. Мы движемся точно по плану сирен, На голос их скорбных и траурных саг. Наш штурман — безглазый циклоп Полифем. Значит, встретимся на небесах! Плывущему — море, Где рифы и мели. Тонуть — так тонуть, виват! И разве кто спорит. В грядущее горе Гребущий не верит. Он проклял свой путь назад. Что ж, вольному — воля. Когда лютый смерч нас ударит поддых, Когда нас разнимет стальная гроза, Судьба напоследок научит слепых Писать завещания на парусах. Уйти, углубиться, не дать слабину! Мы тонем, мешая соль волн с солью глаз, Чтоб правдой расплыться по плоскому дну — В последний незыблемый раз! Плывущему — море, Где рифы и мели. Тонуть — так тонуть, виват! И разве кто спорит. В грядущее горе Гребущий не верит. Он проклял свой путь назад, Он выбрал дорогу над, Он этакой доле рад. Что ж, вольному — воля.