Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Видите, мой знахарь о такой беде знать не знает, как же такое может быть?
– Если вы позволите, великий Златолюб, я кое-что привез с собой, - сказал Теодор Кительсон и запустил руку в льняной мешочек, привязанный к поясу.
Стража вновь направила алебарды в сторону гостей, но князь убедил их, что ничего из того, что поместится в такой мешочек, не сможет убить его. Однако командир стражи считал, что даже небольшой камень, пущенный с определенной ловкостью в глаз, может запросто убить кого угодно, даже такого величавого господина, как Златолюб. Но раз князь спокоен, то чего ему переживать?
Теодор
– Что это?
– Это та самая ягода, что отравила Бокучара.
– Дермидонт, иди и посмотри, - приказал князь.
Старик зашаркал к Теодору Кительсону. Ученый протянул ему коробочку. Старик наклонился над ней, и так сильно прищурился, что брови его нависли над глазами, словно сугробы с подветренной стороны крыши.
– Не стоит так близко. Зараза нападет через дыхание.
Старик закрыл нос рукавом и сказал, что никогда подобного не видел.
– Я могу доказать, что это ягода действительно так опасна, как об этом говорил, уважаемый Бокучар.
– Еще чего. Пока я не потребую, ты ничего делать не будешь!
Теодор Кительсон склонил голову, а вместе с ним то же самое сделали Леший с Олегом.
– Я требую доказательств, - вымолвил Златолюб, - показывай.
– Можно принести мою дорожную сумку. Ее забрала стража у самого входа во дворец.
Князь подал знак советнику. Тот махнул командиру стражи. А последний ударил по мягкому месту молодого стражника, давая понять, что он в этой цепочке крайний.
Внесли сумку, но молодой стражник не спешил отдавать ее.
– Что такое? – спросил его командир.
– Там что-то шевелится, - сказал стражник.
– Позвольте мне объяснить, - вмешался Теодор Кительсон.
Князь кивнул головой.
– Я предвидел, - продолжил Теодор Кительсон, - что может статься так, что ваши мудрейшие знахари могут не знать, такой редкой ягоды. А, не зная этой ягоды, нельзя знать о ее действии. Посему, я решил не раздражать великого князя, своими заверениями, а просто взял с собой существо, на котором собираюсь продемонстрировать, что же такое волчья лихорадка.
– Что у тебя там? – поинтересовался Златлюб.
– Могу я?
– Показывай уже.
Ученому передали сумку. Теодор Кительсон вытащил из нее трехмесячного щенка.
– Собака? – спросил князь.
– Самая обыкновенная дворняга не годная ни для охраны, ни для охоты. Ну, хоть здесь пригодилась.
– Живодер, - сказал кто-то из приближенных князя.
– Если кто-то желает взять на себя смелость и испытать что такое волчья лихорадка, я не буду возражать, - сказал Теодор Кительсон в толпу подхалимов.
– Молчать! – крикнул князь придворным. – А ты показывай скорее.
Теодор Кительсон сел на одно колено и опустил щенка на пол.
– Только не подведи, - тихо сказал он.
– Он что-то шепчет, ваше высочество, - поспешил доложить командир.
– Прощаюсь со зверем, на тот случай, если не успею спасти его. Но если все же кто-нибудь желает…
– Начинай! Я теряю терпение!
– Слушаюсь.
Теодор Кительсон натянул на нос платок, и с предельной осторожностью раскрыл черную корзинку. Все вокруг отступили на шаг. Теодор Кительсон с Олегом несколько дней мастерили ее, а потому на другой результат и не рассчитывали. Ученый
– Отойдите подальше. Вдыхать эти частицы крайне опасно.
Весь зал прижался к стенам, даже князь отклонился на троне. Теодор Кительсон поднес шепотку к носу щенка. Зверек учуял знакомый запах, и несколько раз лизнул пыльцы ученого. Стража, в который раз, схватилась за алебарды. Щенок припал к земле и зафыркал носом.
– Похоже, ему не по вкусу такое угощение, - сказал князь под смех толпы, подлинный настолько, насколько подлинны вольные грамоты Олега и Теодора Кительсона.
– Вот оно, – сказал Теодор Кительсон, после чего щенок, зарычал и заметался на месте. – Сейчас вы видите первый этап. Жертва волчьей лихорадки теряет способность к ДВИЖЕНИЮ, - после этих слов щенок стал спотыкаться. – Следующим этапом, будет потеря памяти. Человек в таком случае будет путать имена людей, названия мест, а звери же не смогут понять, где они находятся. Видите, доселе спокойный щенок, теперь ОЗИРАЕТСЯ, - щенок закрутил головой, словно его воспитали лесные совы. – Ну и в конце нас ждет приступ нескончаемой агрессии, которая, прежде всего, будет направлена на тех, кого жертва знала незадолго до своей болезни. И так вышло, что это ИМЕННО Я.
Щенок замер, уставился на Теодора Кительсона и побежал на него, роняя на пол капли черной слюны. Окружающие смотрели на это широко раскрытыми глазами.
Теодор Кительсон приготовил еще одну щепотку, и когда щенок уже был готов набросится на ученого, он одной рукой обхватил его морду, а вторую прислонил к носу.
– Вылечить волчью лихорадку можно, только если прошло совсем немного времени с момента заражения, - говорил он не отпуская морды щенка, который безуспешно пытался вырваться, - наш мудрый князь наверняка заметил, что Бокучар изменился, а это все потому, что мы пришли на помощь не сразу.
Князь никогда раньше не видел Бокучара, но не мог позволить, чтобы люди решили, что это так, а потому кивнул головой, с таким достоинством и уверенностью, что ни у кого не возникло сомнений, что наш-то князь, точно заметил перемены в Бокучаре.
– А сейчас, когда я отпущу зверя, он впадет в непродолжительный и поверхностный СОН.
Так и случилось. Только он убрал руку, щенок обмяк и повалился набок.
– Вот вы и узнали, что такое волчья лихорадка и что она творит с живыми существами. Могу с полной уверенностью сказать, что все то же самое случилось с наместником Бокучаром. Я считаю, что на него нельзя возложить вину за случившееся, - сказал он, взяв на себя смелость указать князю на верное решение, пока тот находился, как и все в легком замешательстве, - но решение, конечно же, за вами.
Щенок начал вилять хвостом и Теодор Кительсон поспешил спрятать его обратно в сумку.
– Дермидонт!
– Что такое?
– Как ты мог не знать о такой заразе? А если бы я на охоте прошел мимо такого куста?
Командир охраны попытался вспомнить, когда князь в последний раз покидал город ради охоты, но так и не вспомнил.
– Всего на свете не узнаешь, - сказал старик одну их тех фраз, что умны настолько, насколько и глупы.
Князь махнул рукой на старика по ошибке тем жестом, который говорил страже вести несчастного на плаху. Стража тут же подхватила его под руки, но князь вскрикнул: