Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Это если я решу отпустить Бокучара.
– Помилуйте, я же показал вам, что это волчья ягода всему виной.
– Только это и спасло его жизнь, должен сказать. А что же второй знахарь? Тот молодой, что был с тобой в зале.
– Увар, еще молод, как вы заметили, и пока не знает всего того, что необходимо для исцеления этой хвори.
– Так поведай ему и оставайся.
– Это кропотливый, каждодневный труд. Это опыт накопленный годами. Как же я могу вот так запросто выдать его за раз?
– Значит, ты отвечаешь отказом?
–
– А понял ли ты, что подобное предложение может больше тебе не встретиться?
– Я понимаю.
– И все равно ответ прежний?
Теодор Кительсон, как мог, изобразил печаль и кивнул.
– Что же. На нет, как говорится и суда нет. А суда нет, только потому, что ты вольный знахарь. Но я рад, что не ошибся, в том, что у тебя великий дар. И не смей отнекиваться! Это так! Ошибся я лишь в цене, которую назначил за это величие. Но большего я предложить не могу.
– Я не стою предложенных богатств.
– Это не тебе решать, - сказал князь и отправился обратно во дворец.
– О, могучий князь. Так вы отпускаете Бокучара? – спросил Теодор Кительсон, идя в нескольких шагах позади князя.
– Отпускаю. Когда вылечишь своего дорого наместника, напиши письмо моему советнику. Быть может, мне все еще будет нужен знахарь. Но не особо рассчитывай.
– Конечно, князь. Я и не смею рассчитывать, что вашим щедрым предложением никто не воспользуется, - сказал Теодор Кительсон и поклонился в пол.
– Таким щедрым оно было только для тебя, знахарь. Ладно, пустое. Бокучара и молодого знахаря отвели в гостиный двор неподалеку. Стража проводит тебя.
Теодор Кительсон вновь раскланялся и покинул дворец.
***
– Вы не поверите! – начал он свой рассказ, когда уселся за стол к друзьям. К тому моменту они принялись за второго гуся, ничуть не уступающего первому в своей красоте и жирности. – Вы не поверите, что предложил мне князь!
– Что, говори? – спросил Олег и наполнил чашу Теодора Кительсона прохладным яблочным вином. – Что там было?
Ученый осушил чарку одним жадным глотком.
– Я думал это вода, - сказал он морщась.
– Яблочное вино, - сказал ему Олег. – Такого в Лысовке не найдешь. Выкладывай скорее, что сказал князь? Мы же свободны?
– Вы да.
– А ты? – спросил Леший.
– А мне предложили остаться и заменить того глубокоуважаемого древнего старика, которого мы видели во время слушанья.
– Он же княжий знахарь?
– Именно. Златолюб предложил мне занять эту должность, в виду некоторой черствости ума нынешнего знахаря.
Сзади кто-то положил руку на плечо Теодору Кительсону.
– Ты как смеешь так говорить? – сказал человек. Он едва стоял на ногах, глаза его неохотно выглядывали из-под век, изо рта пахло прогнившим яблоневым садом. – Как ты смеешь?
Олег поднялся, но Теодор Кительсон остановил его.
– Что я собственно такого сказал?
– Ты сказал Златоблюб!
– Пресвятые боги! Как же я так оплошал? Дорогой мой друг, спасибо вам за замечание и позвольте загладить свою вину.
Теодор Кительсон наполнил свою чашу и подал ее человеку, так рьяно защищающему честь князя, затем взял полупустую чашу Олега, налил в нее душистого вина до краев, и встал, держа чашу так высоко над головой, как только смог.
– Друзья. Я допустил непростительную ошибку. Я имел низость неуважительно отнестись к имени нашего любимого князя, но этот благородный муж, - указал он на мужика, который жадно смотрел на чашу в своих руках и не мог дождаться момента, когда, наконец, зальет ароматное зелье себе в глотку, - этот благородный муж указал мне на мой грех, который, я впредь клянусь не допускать. А сейчас я хочу выпить за то, что у всеми нами уважаемого князя есть такие преданные и честные люди под боком. Ура!
Присутствующие купцы подняли чаши и под радостные крики выпили. Пустые деревянные чашки застучали о столы, а следом загремело что-то тяжелое. Это упал благородный муж. Теодор Кительсон повернул его на бок, чтобы тот не захлебнулся собственной рвотой, забрал чашу и вернулся за стол.
– Как это ты так рассчитал? – спросил Олег.
– Сам не ожидал такого, - засмеялся Теодор Кительсон. – Знаешь, так даже лучше. Пусть отдыхает.
– Значит, князь предложил тебе остаться с ним. И ты согласился? – спросил Леший. Лицо его было мрачным настолько, насколько позволяло старое лицо Бокучара. Леший только учился скрывать эмоции, но в самых сильных пока не преуспел.
Ученый хотел подразнить друзей, но увидев такую реакцию признался:
– Конечно нет, - сказал он с очаровательной улыбкой на лице. – Я вас не оставлю. Может когда-нибудь наши пути и разойдутся, но не думаю, что это будет скоро.
– А что он предложил?
– Златолюб, - сказал Теодор Кительсон и обернулся на благородного мужа. Тот обхватил ножку лавки, видимо, полагая, что это ножка какой-нибудь девицы.
– Он обещал мне триста златцев в год.
– Сколько?!
– Это много? – спросил Леший.
– Да этого хватит, чтобы купить Лысовку, - сказал Олег и схватился за голову.
– И еще на Выселки останется, - заметил ученый. – Но это еще не все. Он предложил мне поселиться в том поместье, что стоит к западу отсюда. Он показал мне его с балкона. Очень милый дом, окруженный березовой рощей.
Олег был поражен. Его друг и учитель только что мог обеспечить себе беззаботную жизнь до самой смерти.
– Жалеешь, что отказал?
– Нисколько, – сказал ученый и почесал пеструю рыжую бороду с седыми полосками, которую он специально отрастил, чтобы сойти за знахаря-мудреца. – Теперь, я понимаю, сколько стоят мои знания. А это лишь их часть. Хоть и большая, но часть.