Знак ворона

Хольгерсон Ингвар

– Ерунда. Синяк от дубины.
– Вложил оружие в ножны и, покрепче ухватив оглушенного за шкирку, поволок его к дому, приговаривая: - Бедненький ты мой, невезучий, все подохли, а ты к злому Ворону в лапы попал, вытрясет он из тебя, засранца недобитого, всю душу, ничего не оставит.

Прежде, чем отправиться на поиски коня, Дэниел оглядел склон, и почувствовал, как у него отвисает челюсть и волосы под шлемом встают дыбом: из семи лежащих на склоне людей трое не имели ни одной царапины и, судя по посиневшим лицам, умерли мучительной смертью от удушения. Да и четвертый,

лицо которого мешал рассмотреть труп коня, загнулся явно не от колотой раны в руку. Несколько мгновений маршал стоял, абсолютно ничего не понимая, потом плюнул и отправился к озеру.

К счастью, гнедой мирно стоял, запутавшись брошенными поводьями в ветвях корявой ивы. Появившегося хозяина он приветствовал тихим ржанием.

Дэниел заботливо осмотрел животное. Везение продолжалось - конь отнюдь не ослеп, факел только подпалил ему гриву с правой стороны. Дэниел облегченно вздохнул, пожалел, что не знает никаких лошадиных богов, которых можно было бы поблагодарить, и, распутав повод, вскочил в седло. Когда он вернулся, все покойники были аккуратно сложены в одну кучу посреди двора, а Рейвен сидел на крыльце, рядом с прислоненным к бочке для дождевой воды связанным пленником. Возле него валялась кучка трофеев: горсть мелких монет, дешевое кольцо из поддельного золота и хороший кинжал в ножнах. Рейвен поднял его и протянул товарищу.

– Держи, пригодится.

Дэниел привязал коня, поймал брошенный кинжал и закрепил его на поясе.

– Что здесь?

– Тихо и пусто, одни мыши, - ответил Рейвен.
– Хозяева отсюда как с пожара драпанули. А эти, видать, нашли брошенное жилье и пристроились на дневку. А потом дорвались до бочонка с пивом и заночевать решили. Самое приятное, что мы появились во-время, они еще не все сожрали и вылакали.

Дэниел помедлил, как бы лучше задать вопрос.

– Слушай, а ты что, персонального палача себе завел, или голыми руками их поодиночке давил?

Рейвен слегка помрачнел.

– Да в том-то и дело, что не руками. Если здесь поблизости хоть один орденский есть, я ему сейчас хорошо просигналил, как фонарем.

– В смысле?
– озадаченно спросил Дэниел.

В ответ Рейвен прогнусил, как клерик, читающий ученый трактат:

– Любой маг, вполне искусством своим овладевший, способен на некотором расстоянии ощутить применение сил как подвластных ему, так и враждебных, и чем более глубоко знаком он с искусством, тем больше будет то расстояние.

Дэниел немало опешил. Он не то, чтобы не верил в магию, но считал, что она, равно как, впрочем, и любая религия, оказывает воздействие на человека только лишь через собственную его убежденность, потому что человек - существо от природы суеверное. Но что же такое сказал Рейвен, чтобы четверо здоровых мужиков задохнулись на месте? Нет, наверное, даже известие, что противники Рейвена убиты стрелами Митры, вызвало бы у него меньшее удивление. Но раньше, чем он успел задать хоть какой-то вопрос, пленник, очнувшись, замычал и задергался.

Рейвен радостно потер руки:

– Так, теперь начинается самое интересное! У нас

ведь есть живые новости.

И с сожалением добавил:

– Конечно, если бы мы того, с секирой, взяли, он бы побольше рассказал.

Дэниел проглотил вертевшийся на языке ядовитый ответ и спросил:

– Может, водой его окатить, чтоб оклемался быстрее?

– Ни в коем случае, - заявил Рейвен.
– Обойдемся без воды. Смотри.

Он стащил с левой руки перчатку, повернул на среднем пальце перстень и коротко приказал:

– Факел сюда!

Дэниел подобрал затоптанный уже факел, заново поджег его и вернулся к крыльцу.

– Встань у него за спиной и держи.

Дэниел замер в роли живого подсвечника и стал с немалым душевным волнением ждать, что последует дальше.

Тем временем Рейвен поймал в металлически поблескивающий камень отблеск факела и стал водить им туда-сюда перед мутными глазами пленника, повторяя какую-то ритмичную тарабарщину. Это действо, напоминавшее чтение заклинания, показалось Дэниелу очень долгим. Потом Рейвен внезапно замолчал и медленно потянул руку с кольцом на себя. Парень потянулся за ней, словно привязанный невидимой ниточкой. Рейвен удовлетворенно хмыкнул и вернул руку в прежнее положение, после чего спросил:

– Ты слышишь меня?

– Да, - каким-то загробным голосом ответил пленник. Дэниела пробрал легкий озноб. Рейвен продолжал:

– Ты будешь говорить мне правду и только правду. Ты слышал мой приказ?

Последние слова ударили, как хлыстом. Пленник вздрогнул и монотонно ответил:

– Я буду говорить правду.

– Как тебя зовут?

– Мар из Трех Лесин.

– Кому ты служишь?

– Господину Гельмунду, герцогу Каринтийскому, защитнику обиженных.

"Вот как" - подумал Дэниел.
– "Гельмунд, значит, уже герцог."

– Как давно ты служишь?

– С прошлой осени.

В голове Дэниела пронеслось: "Гельмунд же осенью сидел в тюрьме!"

– Ты участвовал в войне?

– Да.

– Расскажи.

– Я Аррехт брал весной. То-есть, они сами ворота открыли.

– Кто был твоим командиром?

– Гел. Его этот, в сером, убил. Рейвен досадливо поморщился:

– Кто командовал взятием Аррехта?

– Сэр Эд. У него на щите две перевязи синие.

" "Эд де Барн," - мгновенно вспомнил Дэниел.
– "Две синие перевязи на серебре и красная башенная корона в правом верхнем углу. Казне задолжал дорожный налог за два года и срочную десятину."

– Союзники в городе были?
– продолжал Рейвен.

– Про них слыхали только. Говорили, конница их за Лейном ждет.

– Что делал сэр Эд, когда подошла армия принца?

– А он ее и не дожидался. Как узнал, сам с дружиной в замок уехал, а остальным приказал уходить кучками и ждать где подальше.

– Где вы ждали?

– Да за озером, на ландах.

– Куда сейчас направляетесь?

– Приказано под Кариссу идти, господину герцогу на подмогу.

Дэниел подскочил на месте, и не удержавшись, спросил сам: