Знак ворона
Шрифт:
– Какие силы у принца в Кариссе?
– и тут же подумал: "Нашел кого спрашивать." Ответ поразил его:
– Так принц и не там вовсе. Он в каком-то замке помирает. И вся свита при нем. А в Кариссе маршал самозваный, этого, бывшего, любимчик. Говорят, герцог с ним без труда сладит. Он после штурма каждому, кто выживет, по горсти монет обещал в награду.
– Откуда ты знаешь?!
– Люди говорят.
Чуть остыв, Дэниел заметил, что речь парня стала менее монотонной и более осмысленной. Тут Рейвен показал маршалу кулак и снова спросил:
– Кто приказал идти к столице?
–
– А ему кто?
– Господин Эд, наверное.
– Понятно, - Рейвен положил руки на колени и задумался. Потом встал и подошел к Дэниелу.
– Да брось ты этот светильник. Ничего он больше не знает. Итак многовато слухов набрался, повезло нам.
Дэниел растерянно спросил:
– И что ты теперь думаешь делать?
– А у нас выбор есть? Нужно ехать в Кариссу. Они наверняка все так тащатся, так что у нас есть время. Даже если осада уже началась, найдем способ прорваться.
– Думаешь, он будет дожидаться всего этого сброда?
– Дэниел кивнул в сторону убитых.
Рейвен прищурился.
– А ты когда-нибудь видел штурм, где благородные господа сами лезли первыми на стену, а не шли по телам такого вот сброда? Гельмунда ты лучше меня знаешь.
Дэниел вспомнил давний несостоявшийся штурм и кивнул:
– Ну, что, тогда едем по очереди?
– Ага, один едет, второй за стремя держится. Тебе ехать первому.
– Это почему?
– взвился Дэниел, считавший себя гораздо более выносливым.
– Потому, что это тебя башкой об землю приложили, а не меня, - отрезал Рейвен. А потом добавил: - Не волнуйся, я спешу первого же, кто мне попадется, или добуду любую клячу, хоть украду. Мы должны успеть как можно быстрее.
Дэниел шагнул к коновязи и вдруг обернулся, хлопнув себя по лбу:
– Погоди, а с ним чего делать?
Рейвен стукнул кулаком по ладони.
– Кончать.
– Слушай, - Дэниел слегка запнулся. За долгую службу ему отдавать приказы о казни приходилось весьма редко, а чтобы своей рукой убить безоружного пленника...
– Может, его в подпол засунем и сверху закроем?
Рейвен злобно рассмеялся:
– Мы не на турнире, Дэн. И не в доброй сказке. Ты сам знаешь, что войска под барабанный бой, с развернутыми знаменами, в чистом поле встречаются только в романах. И только в романах пленники послушно исполняют волю победителей. И то благородные. Война есть война.
Дэниел напряженно думал.
– Слушай, если ты его мог колдовством допросить, может, ты ему все забыть прикажешь? Сможешь?
Глаза Рейвена сузились.
– Может, и смогу. Но проверять не буду. Иди седлай, я сам.
Дэниел отошел к коню и уткнулся лицом в гриву, стараясь ничего не слышать. Так плохо ему было только после первого самостоятельно убитого врага. В себя маршала привел странно резкий, надтреснутый голос Рейвена.
– А этот допрос вовсе не магия. Есть на юге такое искусство - расспрашивать человека во сне. Придумали его, чтобы безумцев лечить. Так что он, когда помер, даже не проснулся.
– И добавил с какой-то тоской: - Почти из каждого лекарства можно приготовить яд. Вот и думай теперь, есть-таки магия, или нет.
Но Дэниел, вскакивая в седло, не думал о магии.
2.
Третий час после полуночи -
Да нет, не пойдет Гельмунд на ночной штурм. Побоится. Конница на стены не полезет, а пехота рановато собираться начала. Уже добрых трех сотен недосчитается самозваный герцог. Пришли, как к себе домой, и встали лагерем чуть не напротив ворот. Первыми, значит, осаду начали. Одни. А к ночи, как положено, напились: начальствующие - дешевым вином, наверное, а остальные - кислой местной брагой. Браге этой на базаре цена медяк за ковш, а голова с нее мутная и дурная. И до чего обнаглели, мерзавцы: даже рогатки вокруг стана поставить поленились, как будто в городе вовсе войск нет. А в полночь лязгнул подъемный мост и пошла потеха. Семь десятков конных пограничников все хмельное воинство изрубили, как крестьянин - капусту и ошметки кровавые в землю втоптали. Дворянчик, что привел его, даже знамя распускать не мог. Добыли только его гербовой щит. Правда, на герб-то и посмотреть стыдно: какой-то жалкий зеленый пояс на железе. Ни фигур, ни корон. Это вам не серебряные на лазури леопарды Валинов, такие же, как у королей островного Эвеленда. Только те поддерживают золотой скипетр, а эти - золотую же звезду, увенчанную графской короной. Правда, мои леопарды держат тонкий серпик растущей луны, но это уж так положено - младший.
А как брюзжал капитан Ральф, когда я приказал расставить часовых по всей городской стене, а не только у ворот и в цитадели. И понял мой замысел только тогда, когда изловили ночью неприметного человечка с письмом. От Гельмунда письмо, к городским синдикам и цеховым мастерам. Он, видать, клериком заделался: за две недели трижды пергамент портил. Да только все письма не по адресу попали. А если и дошло хоть одно, толку с того оказалось немного, потому что первое из них читали глашатаи вслух на торговой площади вчера утром, ровненько после ночного веселья. И под копыта коней брошен был давешний трофей - серенький щит рыцаря-торопыги.
Нет, не полезет Гельмунд на ночной штурм. Побоится. Один раз он уже обломал зубы о карисские стены. Приехал на коне и со свитой, а уехал на повозке и под стражей. Правда, тогда за этими стенами было воинов раза в два побольше. И возглавлял оборону Дэниел. Дэн Железная Рука. Маршал Дэн. А я - вовсе не Учитель, хотя и похитрее буду, да и циничнее намного. И Гельмунду уже не тридцать. Вот он и остерегается теперь, надеется, что Карисса сама откроет ворота. Зря надеется.
Ладно, пес с ним, с Гельмундом. Можно хоть предположить, что у него на уме. А вот что будут делать рыцари Ордена? Говорят, что они неживые. Говорят, что они Не-мертвые. Говорят, что под шлемами у них звериные морды. Или черепа. Говорят... Говорят... И наплывает из темноты что-то, похожее на закованного в латы человека с головой не то собаки, не то волка. Э, нет, так не пойдет. Только не спать!