Знаменье Метели

Ворон Игорь

«Жалкие смертные, по нелепой случайности возведенные в ранг богов» — Так Альвдис отзывалась о них. Анкхарет не был полностью с этим согласен. Да, Восемь были смертными, но их восхождение совсем не было случайностью. Они победили сотни равных им в войне, испепелившей западный континент. Придя в Империю, они были последними из первого поколения магов, созданных творцами мира. В итоге они поднялись выше, чем любой другой смертный и стали богами, но как именно вероятно знает лишь одна Альвдис. А она никогда не спешила делиться секретами, да и спрашивать никто не дерзал.

Анкхарет

окинул царственным взглядом всех присутствующих. Воины стояли за тронами своих повелителей, офицеры и телохранители выстроились на ступеньках. Все ждали Темную Повелительницу. Она не очень спешила на Совет. Торжественная процедура открытия мало интересовала ее.

Воины начали роптать. Постепенно в зале поднялся сначала шепот, затем он перерос в разноголосый шум. Несколько раз одинокие черенки пик несмело звякнули о пол. Воины озирались и топтались на месте. Анкхарет не собирался их останавливать. Он решил предоставить это самой богине. Поэтому лишь скучающе наблюдал и ждал, ждал, ждал.

Когда солдаты осмелели настолько, что заговорили в полный голос, а некоторые даже начали демонстративно хвататься за мечи, богиня явилась. Явилась она в столь дурном настроении, что Хеймнонд с трудом поборол желание лично прирезать всех, создававших этот шум.

В зале сгустилась тьма. Она окутала все и всех, плотным саваном, она была столь густой, что в ней невозможно было дышать. Слепли глаза, белели лица, замедлялись сердца. Казалось, черные стены хлынули вниз и затопили всех, кто был в зале.

Кто-то кашлял, но тьма глушила звуки, будто заталкивая их обратно в глотку. Хеймнонд терял сознание. Он пытался наполнить легкие воздухом, но тьма будто вакуум высасывала весь кислород. Многие падали на колени или валились с ног без чувств.

Когда колени оруженосца Ведущей в Битву подались и он опустился на казавшийся таким мягким гранитный пол, тьма наконец отступила. Он тут же наполнил легкие чистым и холодным воздухом, измученное сердце погнало кровь с такой силой, что в глазах потемнело. Он мог только сидеть на ступеньках и ловить зрачками яркие блики света, качаясь от слабости и дурноты. Когда его взгляд прояснился, он заметил, что тьма в алькове отступила чуть назад, и теперь можно было разглядеть самый большой и самый прекрасный трон из всех, что были в зале. А на троне…

Сама Повелительница Тьмы Альвдис. Трон был смутно различим, но все еще накрыт полумраком, а на нем шевелилось нечто, напоминавшее то ли змею, то ли свернувшегося дракона. В то же время можно было со всей возможной уверенностью сказать, что это воительница, одетая в темно-синие полночные одежды.

— Я собрала вас здесь не для того, чтобы вы могли показать свою невоспитанность. — прошипел тихий и кажущийся спокойным голос. Таким голосом могла бы разговаривать змея. От его звучания у Хеймнонда закружилась голова, а тело похолодело. По спине пробежала волна мурашек.

Все будто помимо собственной воли упали на колени вслед за Анкхаретом. В образовавшейся гробовой тишине острое шипение продолжало ронять в сознание каждого обжигающие слова.

— Итак,

я продолжу, если никто не против.

Ни один находящийся в зале не рискнул поднять глаз от пола или даже дышать. Богиня явно наслаждалась поразившим воинов страхом. Анкхарет, повинуясь одному ему заметному знаку, встал с колен и снова воссел на трон. Остальные тоже несмело начали вставать. Богиню это жутко забавляло. Она максимально оттянула паузу, сохраняя в замершем воздухе тягучее напряжение, но все же заговорила вновь:

— Древние маги, известные как Падшие, во главе гномьего племени напали на западные границы Северной Империи. Им удалось захватить почти всю западную территорию страны. Пока что их армии не продвинулись дальше, но этим их притязания явно не ограничатся. Теперь перед нами стоит вопрос, какую роль в этом конфликте сыграет Рограин?

В Тронном Зале надолго повисла гнетущая тишина. Анкхарет и Эидис напряженно смотрели в одну точку перед собой, явно взвешивая, что и как им сейчас говорить и как себя вести. На губах воительницы спустя некоторое время застыла горделивая полуулыбка. Она метнула испепеляющий взгляд на своего соперника, но он, казалось, даже не заметил этого, погрузившись в тяжелую думу.

Ведущая выпрямилась на троне, поправила прическу и решительно разрубила высоким голосом полотно тишины, накрывшее все вокруг:

— Я считаю, правильным с нашей стороны будет немедленная мобилизация войска и выступление его в поход на восток Империи.

— Чушь, — жестко оборвал Анкхарет. — Чушь. Сейчас туда стянуто большинство армий, и напав на них, если даже мы сможем их разбить, это сыграет на руку гномам, которые явно не упустят шанса уничтожить сразу двоих сильных противников.

— Сейчас вся сила имперцев стянута к Гроту Утопленника, и в ближайший месяц ситуация вряд ли изменится кардинально. Мы убьем сразу двух зайцев, если начнем войну прямо сейчас. Разорим беззащитный восток Империи и спокойно дождемся окончания боев на перевалах. Потом добьем ослабленных гномов или ударим в спину имперцам. — Беспрекословным тоном отчеканила воительница.

— Кроме обычных солдат у Империи есть маги, которым нам почти нечего противопоставить. К тому же, даже если этот поход выгорит, остается запад, на котором располагается Край Семи Листьев и неплохо укрепившиеся гномы. Если с последними мы сможем худо-бедно справиться, обороняя перевал, то первые разнесут нас в пух и прах даже в чистом поле. — Сверкая глазами и чуть приподнявшись на троне побагровел Верховный Ведущий в Битву.

— Запад Империи усеян крепостями и замками, некоторые из которых в свое время строили сами Восемь. Такие стены просто так не берутся, и это одно из обстоятельств, которое замедлит продвижение гномов, равно как и многочисленные природные преграды. Если мы незамедлительно выступим в поход прямо сейчас, то успеем поймать раздробленную на куски армию низкорослых и укрепиться во всех возможных фортах. Тогда даже маги мало что смогут нам противопоставить. — гневно возвысив голос, злопыхала Эидис, решительно вскочив на ноги.