Знаменье Метели
Шрифт:
— И все-таки. Почему тебя не устраивает нынешнее положение дел? — Розалия положила глову ему на плечо и гладила покрытую шрамами грудь.
— Говорю, я обещал своей матери… Сейчас у меня вновь появился реальный шанс, от которого я когда-то отказался…
— Но зачем? — недоумевала Розалия.
— Ради тебя! Если бы я выбрал иной путь, мне пришлось бы месяцами находиться в дали от дома, без еды и сна и конца бросая воинов в бой! В тот период разгорелась война с Флардом, и если бы я не отказался, возможно меня не было бы сейчас здесь!
Старик замолчал, привстав на локте в приступе кашля. Когда ему удалось
— Хорошо, дорогой. Но как ты собираешься добиться этого снова? — Не стала спорить, зная, что это бесполезно, Розалия, прижимаясь к мужу.
— Да, это будет непросто. В нынешней ситуации изменить все по праву не получится. Мне придется тихо расправиться с Анкхаретом.
— А если это не понравится богине?
Ренкрет усмехнулся, кашлянул.
— Уверен, она будет не против. Я давно понял это, и точно знаю — как только уберу Анкхарета с дороги, корона Власти будет принадлежать мне.
— И как ты себе это представляешь? Проберешься в его покои ночью, и прирежешь?
— Нет, конечно нет. Сейчас он — единственная преграда на моем пути, но я не могу так скоро от него избавиться. Все-таки, он талантливый полководец.
— Но куда менее талантлив, чем ты.
— Но все же лучше позволить ему выполнить всю грязную работу и очистить мне дорогу к Гроту Утопленника. Ведь ты не хочешь, чтобы я рисковал головой в малополезных боях?
— Конечно нет. Ты прав, ему следует умереть от несчастного случая далеко от Рограина. Так будет лучше.
Ренкрет встал, начал одеваться. Розалия нехотя сделала тоже самое. Какое-то время они молчали. Полностью одевшись, воин снова заговорил:
— Обещаю, когда война закончится, я уйду в отставку и буду помогать тебе с огородом.
Его жена опустила взгляд, грустно улыбнулась, смахнула рукавом слезы. Собралась с мыслями и все же нашла в себе силы ответить:
— Я… Буду ждать тебя, дорогой.
Грубый конец веревки встретился со своим товарищем, ловко юркнул в образовавшуюся петлю, затянул узел… Затем тоже самое проделал такой же, только на ярд ниже. В итоге два очищенных от веток ствола молоденьких деревьев оказались крепко привязаны к двухярдовому клинку фламберга. Высокий голый по пояс мужчина сжал рукоять и поднял клинок в воздух перед собой. Тяжесть была ощутимой. Затем Ренкрет занес меч над головой, напряг мышцы и с хаканьем обрушил его на пространство перед собой, задержав лезвие в дюйме от земли. Вновь занес. Опустил. Еще. И еще.
Спустя около десяти минут воин опустил свой меч в сто двадцать третий раз. Вены на его руках и груди вздулись, очерчивая могучие бугры мышц. Ренкрет грузно опустился на низенькую деревянную скамейку, подтянул оружие к себе, отвязал тренировочные утяжелители. Двадцать лет назад он делал ровно двести махов, а потом еще колол дрова и помогал жене по дому.
Они жили уже много лет на собственном участке и держали свое хозяйство, будто обычная деревенская семья, а не высокопоставленный полководец с женой. Такими уж были людьми. Ренкрет предпочитал всего добиваться самостоятельно еще с детства, когда отец учил его охотиться, рыбачить, строить.
В отличие от Анкхарета, который обожал окружать себя всяческими атрибутами богатой жизни, старый Ведущий в Битву ненавидел бесполезную роскошь. Даже низкопоставленные
Резким движением подбросив одно из бревен высоко в воздух, Ренкрет вскочил, перехватил рукоять фламберга, и, коротко замахнувшись, с хриплым хаканьем обрушил тяжелый клинок. Бревно с хрустом разломилось пополам, усыпав все вокруг древесной пылью. А Ренкрет любовно протер меч чистой тряпочкой и взялся за точильный камень.
[1] Шахтерские холмы — холмистый участок на севере Империи, изобилующий золотыми, серебряными, медными и железными жилами, откуда добывают руду для монет, оружия и прочих изделий и снабжения всей страны. На этой территории очень много небольших шахтерских поселков. Она упирается с юга в Пепельный кряж, с запада в горы, а с севера ограничена морем.
Глава 14
Нальвийка, осторожно ступая, будто почти не касаясь густого ворсистого ковра, коим был устлан длинный коридор, легко скользила сквозь мрак. С такой нечеловеческой плавностью могла бы двигаться тень.
Вскоре ее зрение, без проблем способное различать предметы даже в кромешной тьме, уловило дверь, сидевшую в деревянной стене так, будто являлась ее частью. Вплотную подойдя к ней сквозь мир графитовых оттенков, нальвийка на мгновение остановилась. Прислушалась, слегка склонив голову и подставив ближе длинное тонкое ухо с заостренным концом. Взялась за изящную ручку, вдохнула полную грудь воздуха и решительно толкнула дверь.
Перед ней предстала просторная комната с деревянной мебелью изящной работы, щедро залитая серебристым светом убывающей луны. В дальнем ее конце, на балкончике, под открытым небом стоял высокий мужчина, сцепив руки за спиной. Он был облачен в серебристо-белую накидку с высоким воротом и расширяющимися к запястьям рукавами. Украшающий безымянный палец перстень в виде свитого вкруг плюща с зажатым между побегов крупным рубином, бросался в глаза и кричал любому о том, кто перед ним стоит.
— Не спишь, отец? — тихо обронила полуутвердительную — полувопросительную фразу.
Окаймленная стройным водопадом блестящих в белесом свете волос голова так резко и ровно повернулась к пришедшей, что попробуй так сделать человек, изящество омрачилось глухим хрустом позвонков. Слабо светящиеся цепкие глаза надменно впились в лицо гостьи, заставляя почувствовать, как к горлу подкатывается липкий ком, а по спине пробегает робкая волна мурашек. Холодным изучающим взглядом он окинул стройную фигуру нальвийки и заговорил приятным, созданным повелевать голосом:
— Я собираюсь задать тебе тот же вопрос.
— Ты прекрасно знаешь, почему я здесь, — недрогнувшим голосом ответила девушка, стараясь, чтобы он звучал как можно более ровно и односложно.
— Я бы знал об этом прямо сейчас, если бы ты потрудилась объясниться, а не говорила загадками, — высокомерно парировал нальв, вкладывая в слова повелительные нотки.
— Я не сплю уже много ночей. Меня мучают кошмары, где людей, спасших меня от эльфов много лет назад разрывают на куски грубые недомерки с боевыми секирами. — Нальвийка посмотрела на свои руки и опустила глаза в пол.