Знаменье Метели
Шрифт:
Но война закончилась, Пустынные земли окончательно сформировались, а на границе с Рограином осталось лишь три дороги, по которым можно пройти вглубь страны со сколько-нибудь существенной армией. А Норна остался в запустении. За последние несколько лет город совсем обветшал и осунулся. Хоть он все еще оставался большим как по территории, так и по населению, сейчас он был похож на большую деревню.
Из сверкающих торжественных строений, красовавшихся здесь всего трое десятков лет назад, остались лишь унылые и неприветливые серо-синие тона. Большинство жилых зданий выглядели как старые ветхие избы. Из жителей здесь остались
У Норны не было такой громкой славы, как у Фальвора, столицы воров с его легендарной гильдией, но частое исчезновение драгоценностей из домов местных зажиточных государей было фактом. Ходили слухи, что в городе есть даже некая своя гильдия, однако так это или нет никто толком сказать не мог.
Время от времени острое зрение опытной нальвийки замечало разные, приспособленные ворами для удобства, вещи. То несколько кирпичей слегка вытащены из общей кладки, чтобы можно было взобраться по ним, как по лестнице, то между крыш или окон домов установлены широкие доски, по которым можно быстро перемещаться.
Через некоторое время перед нальвийкой предстала двухэтажная добротная фигура таверны. На вытесанной из цельного куска ясеня табличке изящно выведенными буквами значилось: «Мышонок и еж». Под названием на вышитой красным бархатом подушке расположились умильные еж с мышонком, будто только что вышедшие из этой самой таверны после обильного пира.
Внутри было довольно уютно и на удивление чисто. В просторном светлом зале почти никого не было — лишь изредка прилично одетые господа о чем-то тихо говорили за бокалом вина. Оно и понятно — таверна была не из дешевых. Здесь останавливались лишь состоятельные государи, способные выложить перед жуликоватой рожей хозяина пару валлинов. Бедные крестьяне собираются в трех кварталах отсюда, в дешевом и довольно паршивом «Котле и пламени», или в кабаках. В «Мышонке и еже» полный зал собирается только к вечеру, когда на улицах становится темно.
— Подготовь комнату и обед. Уху с щукой. Укропу засыпь сколько влезет. Потом птицу в томатном соусе и чай с мелисой. Полный чайник. — Негромко приказала нальвийка, запустив в хоровод по барной стойке две пузатых серебрянных монеты по десять клит каждая. Хитро щурящийся жуликоватый мужик за стойкой сноровисто сгреб монеты правой рукой, и они исчезли где-то в бесчисленных складках обширного фартука. Только потом оценивающе осмотрел гостью с ног до головы и удалился в кухню, по пути раздавая приказания помощникам.
Нальвийка выбрала столик недалеко от бара, почти в самом центре зала. Новых людей почти не появлялось, и девушка скучала в ожидании обеда. На двух из трех занятых столиков на нее обратили ровно ноль внимания. Косые взгляды в ее сторону бросал лишь сидящий у самой стены мужчина в куртке из стеганной кожи и серых брюках. На его столе не было ничего, кроме полупустого стакана с темным мором и стоящего рядом пузатого бочонка. Из него торчал деревянный ковшик, которым мужчина время от времени наполнял опустевший стакан. Впрочем, этот человек не выглядел подозрительно, поэтому всякий интерес к его персоне у нальвийки вскоре пропал.
Через десяток минут миловидная официантка принесла глиняную миску с ароматной дымящейся ухой. Ее поверхность
Когда миска оказалась пуста, нальвийка откинулась на спинку удобного стула. Почти сразу же принесли блюдо с двумя здоровыми индюшачьими ножками, дымящимися посреди источающего приятный аромат соуса с мелко нарезанными томатами и чесноком. Еще через минуту рядом стоял железный чайник и фарфоровая чайная пара. Когда на блюде остались только косточки, а нальвийка наслаждалась последней чашкой прекрасного напитка, что-то начало происходить. С улицы послышались отдаленные и приглушенные стенами таверны крики. Протирающий стаканы за стойкой хозяин обеспокоенно заозирался и исчез на кухне. Единственные оставшиеся в зале кроме нальвийки и допивающего последний стакан мужчины, торопливо покинули стол с недоеденной снедью и поспешили за работниками на кухню, на ходу отстегивая кошельки от поясов.
Когда непонимающая в происходящем ничего нальвийка, нахмурив брови, собиралась пойти на кухню вслед за всеми, недавно находящимися в этом зале, дверь таверны распахнулась и тяжело ударилась о бревенчатую стену. В таверну ввалились четверо раскрасневшихся мужиков в забрызганной кровью рваной одежде. Главарь окинул лихим взглядом зал и с безумной ухмылкой направился прямо к нальвийке. Остальные последовали за ним.
— Что это такая красотка сидит одна, а? Пойдем, прогуляемся с нами. — Прокаркал главарь, перемежая слова с пьяным хохотом.
Схватив нальвийку за плечо, попытался силой потянуть за собой, однако девушка сбросила его руку и отскочила назад, хватаясь за кинжал.
— Э, а девчонка-то с гонором! Мне такие нравятся. — Главарь небольшой банды коротко заржал, подался вперед и снова потянул руку к девушке.
Нальвийка молниеносно выхватила длинный кинжал и полоснула наглеца по ладони и запястью. Отупевший от алкоголя разбойник тупо уставился на длинную красную полосу на руке, на пол капала кровь. Мужик взвыл от боли и прохрипел:
— Тащите эту тварь сюда!
Трое других тут же принялись обходить ее с трех сторон со злобным оскалом на лицах. Один приближался спереди. Нальвийка размашисто взмахнула кинжалом в воздухе прямо перед его глазами, но разбойника это не очень смутило. Тогда она замахнулась для выпада, метя в плечо, но грубые руки обхватили ее сзади. Нальвийка хотела вонзить кинжал в ногу державшего ее, однако тут подоспел третий и выхватил оружие из ее рук. Она попыталась ударить второго затылком в лицо, но когда дернулась, его головы там уже не было.
Второй и третий завернули ей руки за спину и схватили за волосы для верности.
— Теперь порыпайся, сука! — зло бросил первый.
Она только сейчас заметила слетевший неизвестно когда капюшон. К ней подошел главарь.
— Не часто к нам остроухих заносит. Уж я тебе объясню, как плохо ссориться с людьми, мразь! — Иступленно заорал он и протянул руку, чтобы сорвать с нальвийки одежду.
Она смачно харкнула ему в лицо и от души пнула в коленный сустав с внутренней стороны. Урод взвыл и одновременно с этим двое державших ее разбойников сильнее скрутили руки за спиной. Поднявшись с колен, главарь шайки больно ударил ее тыльной стороной ладони. Кожа на скуле разодралась и по подбородку заструилось что-то теплое. Ворот одежды быстро пропитался кровью. Разбойник замахнулся для повторного удара.