Золотая нить
Шрифт:
— А ты этого хочешь?
Она перевела затуманенный взгляд на бабушку и кивнула. И тут же дружно кивнули все остальные. Но этого Дэгрун было мало.
— До свадьбы невеста поживет на родине своей матери, — никак не успокаивалась старуха. — Там мы приготовим ее приданое. — И бросила презрительный взгляд на лежащие на столе документы. — Настоящее приданое для невесты из благородной семьи.
— Ты согласна уехать? — Спросил Греттир. — Скажи сама. Кивнуть будет недостаточно.
И тут же всех словно отпустило. Освивр с Кнутом повели затекшими плечами, Гутрун подошла к дочери и обняла ее, а Маргрета
— Так будет лучше, дорогой. Раз Дэгрун… — женщина бросила быстрый взгляд на старуху, — … сама взялась собирать приданое, то мы должны согласиться на ее условия.
Греттиру хотелось крикнуть, что никакого приданого ему вообще не нужно, но тут заговорила Вендела:
— Я должна поехать, — сказала она. — Ты потом сам поймешь.
Надеюсь, подумал он, потому что сейчас я не понимаю ни черта. Но если Дэгрун Рауда думает, что сможет оставить его с носом и без невесты, то пусть подумает еще раз. Он мягко обнял ладонями щеки девушки и наклонился к ней:
— А ты сама согласна выйти за меня?
Он все-таки спросил! Значит, Греттир Валлин не просто покупает ее, следуя воле отца. Ему действительно важно, чтобы она хотела стать его женой.
— Да. Я согласна.
Она была согласна на что угодно, лишь бы эта улыбка продолжала освещать его лицо.
— Ты мне доверяешь?
— Да.
— Тогда закрой глаза.
С ее рубашки отлетели одна за другой три пуговки. Греттир быстро оттянул в сторону ткань с ее плеча и наклонился.
— Это будет быстро. Потерпи.
Вскрик бабушки донесся откуда-то издалека. Плечо пронзила острая боль, и Вендела изо всех сил впилась ногтями во что-то твердое. Несколько секунд она задыхалась, не в силах втянуть в себя воздух, затем боль медленно стихла. Плечо покалывало, но вполне терпимо. Что это было? Она открыла глаза и уставилась на Греттира.
Он в последний раз обвел языком метку на ее коже, затем с улыбкой высосал кровь из ранки на своей руке. Теперь можно было не беспокоиться, что Венделу увезут, и она не вернется. Вернется обязательно, никуда теперь от него не денется.
— Мы поженимся через пять лет. — Сказал Греттир. — День в день. Я буду ждать тебя, моя Вендела.
Глава 7
— Что это ты там учудил? — Поинтересовался Орвар над кружкой пива. — Сначала вообще жениться не хотел, все думал, быть или не быть. Вылитый Гамлет, принц Мудацкий. А потом ни с того ни с сего поставил метку.
— Метку? — Удивился Кьяртан. — Разве сейчас это еще кто-то делает?
Может, где-то и делают — в глухих деревнях или на хуторах, но в городах такого не случалось лет сто, если не больше. Честно говоря, Греттир и сам от себя такого не ожидал, но в глубине души чувствовал, что сделал все правильно. Не доверял он этой Дэгрун. Жутковатая старуха и явно себе на уме. А то, как она заморочила головы двум взрослым мужчинам, что они на каждое ее слово кивали, как деревянные болванчики, и вовсе настораживало.
— Свадьбу отложили на пять лет, — сказал он. — И Венделу бабка решила увезти из города. Я просто принял некоторые меры предосторожности.
— Так ты все-таки женишься? — Кьяртан откровенно тупил.
— Да.
— А думал,
— Фрекен Синий Цыпленок, — а Орвар бесил.
Еще слово, подумал Греттир, и я вызову кого-нибудь из этих идиотов на поединок. На любом оружии — зубы, когти, мечи, ядерные боеголовки. Всех прикончу.
Взял пиво и от греха подальше пересел за единственный свободный стол. То есть почти свободный: там со своей выпивкой сидел Хельги Левша. Откуда он взялся, никто в Стае толком объяснить не мог. Старики молчали, сказали только, что «нашенский, из Мальме будет». Судя по тому, что жил в доме Конунга, какой-то дальний родственник или телохранитель жены Конунга. А, может, ее опекун — в старых семьях и такие водились. В любом случае, мужик спокойный и молчун, что большой для него плюс.
Жаль, что этот молчун почему-то сегодня молчать не хотел:
— Говорят, тебя можно поздравить, — Хельги смотрел в кружку, но говорил явно с Греттиром.
— Ну, да. Невест в Стае мало, а дочка у Освивра не урод. Кроме того, предлагают неплохое приданое.
— С таким же успехом они могли бы предложить тебе геморрой. Или чесотку.
— Ты это о чем? — Греттир отставил пиво в сторону и уставился на Левшу. — Хочешь что-то сказать, так говори. Я намеков не понимаю.
Хельги, как актер, завладевший вниманием публики, не торопясь допил кружку и вытер усы:
— Ты бабку ее видел? Дэгрун Рауду?
— Ну?
— Баранки гну! Она из Гренланда.
Как будто это что-то объясняло.
— И чё?
— Через плечо! — Разозлился Хельги. — Ты там был?
— Нет. А ты?
— И я не был. И никто там дальше пристани не был. Но я однажды пил с одним гренландцем. Мы с парнями его специально напоили, чтобы порасспросить. Много чего интересного узнали. — И Левша многозначительно пошевелил бровями.
Ого, вечер переставал быть томным. Греттир подозвал официантку:
— Шесть пива и дюжину снапса [6] .
По мере того, как кружки и стопки пустели и перекочевывали с правой стороны стола на левую, картина постепенно прояснялась.
До сих пор в воображении Греттира эта земля была чем-то вроде Тридевятого царства, о котором матери на ночь глядя рассказывают детям. Конечно, время от времени, эйги из Свитьода пытались добраться до легендарного Гренланда, но воздушного сообщения не было, паромы не ходили, а доплыть на корабле тоже почему-то не получалось. В Стае последним такую попытку еще в молодости предпринял Олаф Суровый. Так он рассказывал, что когда на горизонте уже показались снежные вершины гор, поднялась сильная буря, течение изменило направление, и корабль понесло обратно с такой силой, что двигатели не справлялись. А еще среди волн кружил кит с тремя женщинами на спине. Олаф клялся, что видел их, как «вот эту рюмку». Ох уж мне эти сказочки. Ох уж мне эти сказочники, подумал тогда Греттир.
6
Снапс — крепкий алкогольный напиток, аналог водки.