Золотые земли. Птицы Великого леса
Шрифт:
– Подожди. Я же без обручьев.
– И что?
– Это знак помолвки!
– Твой жених ждёт, открывай скорее, – прошипела раздражённо Дара.
– Как же я без украшений?
– Открывай давай.
Пришлось подтолкнуть Весю к двери, она ни с того ни с сего засмущалась своего простого вида, словно не прошла вместе со Стрелой всю дорогу от Совина до Лисецка и жених не видел её уставшей, замёрзшей, грязной и голодной. А Стреле и вправду не было дела до обручьев. Стоило двери отвориться, он ворвался в комнату, оглядел невесту с головы
– Слава Создателю, – выдохнул он, уткнувшись носом в висок Веси.
Даре стало неловко. Она отвернулась, как если бы происходило что-то непристойное. Ей хотелось уйти прочь, а то и исчезнуть вовсе.
– Что случилось? – спросила она сухо.
Стрела поднял голову. Не выпуская Весняну из объятий, он погладил её по голове, как маленькую девочку.
– В городе беспорядки, вы не слышали?
Веся отпрянула от юноши, заглянула ему в глаза.
– Что?
– Сегодня князь судил фарадалов, которые покушались на его брата. Говорят, они прокляты, – Стрела говорил быстро, проглатывал половину звуков. – Ну и вывели их на лобное место, народ собрался, князь огласил, значит, приговор, что за такое одно наказание – смерть. Палач уже вышел. И тут из толпы мальчишка выбежал, фарадальчонок, он из этих, из того же табора, племени, значит, и ножом в князя.
– Что?
– Говорю же, ножом в князя, прямо под рёбра, заправски так, умело, знает дело. Рука у сучонка твёрдая. Мальчишку в темницу, а князя сюда. В городе беспорядки. Народ фарадалов на куски разорвал, ни палач, никто не уберёг. А потом на беженцев пошли. Там бойня. Я хотел сначала помочь страже, а потом вспомнил про вас, и сюда.
Он тараторил без остановки, гладил Весю, целовал в щёки и губы, но Дара уже не видела этого. В ушах гудело. Точно рой мух жужжал вокруг, чернота накрывала, наступала, и слух улавливал лишь раздражающий шум.
– Мне надо идти, – разорвал пелену голос Стрелы. – Я помогу в городе, чем могу. Заприте дверь. Не выходите, пока я не вернусь. Весенька, слышишь? Прошу тебя, не бойся, просто оставайся здесь.
Он чмокнул её в нос, улыбнулся криво, точно его перекосило.
– Да, да, конечно, – повторила растерянно девушка.
– Стрела, я с тобой, – проговорила Дара с трудом. – Ты иди в город, а я к князю. Веся, слышала? Оставайся тут.
Сестра что-то пискнула в ответ, но слова уже не достигли ушей Дары. Она выбежала из ложницы в чём была – в распоясанном платье, с расплетёнными косами.
Каблуки сапожек стучали дробью по деревянному полу.
Если князь умрёт, у неё не останется защиты ни от людей, ни от духов.
Если князь умрёт, лесная ведьма не будет нужна даже лешему.
Если князь умрёт…
Дыхание сбилось то ли от бега, то ли от страха. Дара взлетела по ступеням наверх, к покоям, где поселился Ярополк.
В коридорах толпились люди. Бояре и их жёны, холопы и дружинники. На разные голоса они перекрикивали друг друга, толкались, ругались, точно простой люд на городской площади.
Бабы завели протяжный
– Что с князем? – она схватила первого попавшегося мужчину за плечо, даже не разобрала, с кем заговорила.
– Ранен князь, за лесной ведьмой послали. – Мужчина повернулся и замер с раскрытым ртом.
Дара узнала в нём воеводу Горыню, хотела уже пройти мимо, но помедлила, оглянулась.
– Мне нужен живой баран или козёл. Любую скотину приведи.
Горыня посмотрел на неё с высоты своего исполинского роста со страхом и трепетом. Мужик, что вдвое шире был дочки мельника, опасался её!
Жадное любопытство и странное, будоражащее довольство заставили Дару задержаться, насладиться сполна видом воеводы.
– И побыстрее, если жизнь князя дорога, – твёрже сказала она, и Горыня тут же сорвался с места, умчался прочь.
Дара расправила плечи.
– Разойдитесь, – прикрикнула она. – Дайте пройти.
Сначала только холопы заметили девушку, один из них узнал лесную ведьму, и по толпе пронёсся тревожный шепоток. Один за другим люди принялись расступаться, и вот уже освободилась дорога к покоям князя.
Лесная ведьма прошла неторопливо, чувствуя каждый взгляд, как укус, как плевок. Никто не сказал ей ни слова, но ярче звуков была тишина.
В дверях как цепной пёс стояла Маланья. Она одна не пошевелилась.
– Тебя велели не впускать.
– Кто велел? Великий князь за мной послал.
Маланья усмехнулась презрительно:
– Князь за лекарями да знахарями посылал, а не за убийцей и поджигательницей. Когда фарадалам погребальный костёр надо будет запалить, тогда и позовём тебя. Пойди прочь, пока стражу не позвала.
От гнева позабылось всё на свете.
Даре хотелось вцепиться ногтями в лицо ключницы, выдрать рыжеватые косы и бить, бить, пока кровь не зальёт её усмехающееся лицо, и она даже не успела задуматься, что слишком резко, слишком сильно переменилась в поведении Маланья.
– Тебя кто тут поставил? – из комнаты выглянул Третьяк, оглядел ключницу с головы до пят и подвинул в сторону. – Не видишь, лесная ведьма пришла. Не мешай ей.
– Княгиня Здебора велела…
– Княгиня Здебора лесной ведьме не хозяйка, а Великому князю и подавно. А тебе и вовсе нечего делать возле покоев князя. Топай отсюда.
Маланья вскипела, точно позабытое молоко на печи.
– Ты кому тут указываешь, холоп? Невольный будет вольной говорить, что делать?
Ключница полезла вперёд, на порог. Она толкнула Третьяка в грудь, вмазала ему ладонью по лицу, завизжала, закричала, а юноша ловко вывернул ей руку да пнул под зад коленом.
Народ загоготал, захохотал на разные голоса. Слетела напускная печаль, забылись переживания. Стенания сменились смехом, а Маланья зарычала, сгорая от стыда.
– Какого лешего тут творится? – из княжеских покоев выглянул боярин и оглядел внимательно всех собравшихся. – Кто начал этот беспорядок?