Зона бессмертного режима
Шрифт:
А пока что Бродов шел по набережной, шевелил извилинами, смотрел на воду, вдумчиво советовался с инстинктом самосохранения. Текли по кругу его мысли, текла священная древняя река. Вода в ней была такая грязная, будто рядом лопнула канализация. Впрочем, нет – рядом все было в целости и сохранности. Потому что терять герметичность было решительно нечему [153] .
«М-да, почище Ангары будет», – с горечью подумал Бродов, сплюнул, выругался и принялся воплощать мысли в жизнь. Милостиво снизошел до домогающегося извозчика, сбил, чтобы уважали, цену и залез в нелепый, аляповатый экипаж. Однако не поехал никуда, велел парковаться и позвонил за тридевять земель в Иркутск.
153
Во многих египетских поселениях, особенно на западном берегу Нила, канализации нет и в помине. По нужде люди ходят на Великую реку.
– Привет. Это я. Коробочку включи, второй канал. Сейчас пришлю привет, с ответом не тяни. Как понял?
– Как всегда, с полуслова, – заверил его Рыжий, отрывисто цыкнул зубом и отключился, а Бродов вытащил
Глава 6
Чтобы тебе жить во время великих перемен.
– И вот, дорогие коллеги, что мы имеем. – Кашлянув, Тот взмахнул дистанционной указкой и выпустил белый лучик в направлении экрана. – Наиболее адекватный район приводнения вот здесь, на расстоянии примерно в тридцать беру [154] от намеченной точки базы. Ну, естественно, с определенной долей апроксимации…
На какое-то время он изменил свой имидж и превратился из набушмаченного фраера [155] в донельзя благообразного академического мужа. Почему – не ясно. В рубке размещались в основном свои, все ануннаки нормальные – Ан с сыновьями, Мочегон, Красноглаз, Парсукал, Вырвиглаз и Зануда. Были еще, правда, и пернатые, орлы – главлетун чубатый Нинурта и помощничек его пейсатый Зу. Самый главный же орел – Шамаш – отсутствовал – лично, никому не доверяя, инспектировал матчасть. Благо на звездолете этой самой матчасти было завались. Сидели перед экраном не просто так, шевелили мозговыми извилинами – судили, рядили, прикидывали так и этак, с какого конца подбираться к планете. Дело это было не простое, хлопотливое, весьма и весьма мудреное. Требовалось найти место с умеренным климатом, плоским ландшафтом и водными ресурсами. И кроме всего прочего, богатое источниками дешевой энергии. Это вам не Дуньку Кулакову стоя, не Клавку раком и не Машку через ляжку. Наконец в первом приближении был выбран район двух рек – могучих, полноводных и неторопливых, с широкими плодородными долинами [156] . Район, где находились нефтяные поля, поражающие воображение. Здесь не нужно было заниматься разведкой, бурением, обустройством скважин. Нет, нефть, асфальт, мастика, битум выходили здесь на поверхность естественным путем. Только бери. А кроме того, совсем неподалеку находился океан, на поверхность которого без особого риска могли опускаться челноки – понятное дело, что на незнакомую планету гораздо безопаснее приводняться. А десантным модулям – им что. Люминевые, доплывут…
154
Около трехсот километров.
155
На ануннакской фене так именуется человек, хорошо знающий блатную жизнь, но прямого отношения к ней не имеющий.
156
Основываясь на шумерском эпосе, можно сделать вывод, что ануннаки решили приводниться в западной части Индийского океана, в Аравийском море, которое в древности называлось Эритрейским. Находившийся гораздо ближе к Двуречью Персидский залив не подходил для посадки, потому что представлял в то время полосу болот и мелких озер.
– Итак, мы приводняемся вот сюда, на западную оконечность океана, быстренько достигаем суши и, форсируя полосу проливов и болот, движемся в глубь материка к намеченной точке. – Тот с академическим размахом оставил на экране красный след, как будто бы нанес планете резаную рану. – Думаю, что нашей первоочередной задачей на месте будет ирригация.
А на экране, освещаемая желтым солнцем, плыла чужая голубая планета. Она переживала не лучшие времена – время великих перемен. Льды, покрывавшие ее поверхность, потихоньку таяли, наполняли реки и океаны влагой и образовывали бесчисленные озера, обширные дельты и болотные топи. Так что мудрый Тот был совершенно прав – программа-минимум – это приводнение, а программа-максимум – осушение. Нечего по второму разу жопу мочить. Лучше рога [157] .
157
Мочить рога – упорно работать (анун. феня).
– Тэк-с, – вслух подумал Ан, медленно поднялся с кресла и при всеобщем одобрении изрек: – Мыслю – все путем. Действуем согласно плану – разворачиваем базовый лагерь, затем строим космодром, лабораторию, ферму, склад. Это так, для начала, чтобы прикинуть хрен к носу. А там видно будет. Все. Я сказал.
Несмотря на предстоящую адову работу, на душе у него было славно. Будущее, по крайней мере близкое, обрело четкие перспективы. Вчера через Гипернет с подачи Парсукала удалось связаться с барыгой Исимудом. Тот, с ходу въехав в тему, выразил согласие, однако был немногословен, словно древний затранец. Сказал, что актуальны раданий, тринопля, мороженые органы и протоплазма. А также ханумак, куги, очищенная кубаббара и икра карпа Ре в малой расфасовке. Еще сказал, что стоит великий шум, что шукают с собаками какой-то звездолет, торжественно заверил, что как только, так сразу, обозвался напоследок «вашим Изей» и с концами пропал. Настолько быстро, что наверняка сеанс не засекли. М-да, сразу чувствуется – не дурак. Словом, теперь все было ясно и понятно – кубаббара, куги, ханумак и тринопля. Ну а если получится – то и икра карпа Ре. А впрочем, почему не должно получиться-то? Вон, что Нинти, что Энки качественно подкованы, отлично натасканы, обучены всем секретам премудрых наук. Так что пусть вкалывают, стараются, выращивают ханумак, разводят карпа Ре. Уж всяко будет
После совещания в ЦП Ан с Тотом, Нинуртой и Зу двинулись вниз, на четвертый уровень, где размещались ангары, трансбоксы и кибермастерские. Белый, стилизованный под бобика серворобот что-то дружелюбно тявкнул, оскалился, бодро помахал антенной-хвостом и, задрав для полной достоверности заднюю лапу, вывел их точнехонько пред очи Шамаша – тот стоял на пандусе у грузового «Апина» и что есть силы материл двух одноперых орлов:
– А мне насрать, сука, бля, такую мать, что так летать вас не учили. Привыкайте, так вашу растак, дрочите жопу, и не так, и не в мать, фикусом. Тьфу, сука, бля, кактусом. – Заметив Ана, он сбавил тон, крайне уважительно кивнул, добро, по-товарищески взглянул на Тота и грозно, хищным зверем на Нинурту. – А ну, давай забирай своих щеглов и учи их летать в трансгипрежиме. Мудаки, бля. Хрен вам в жопу, а не дезактивацию гена, падлы, не вошкаетесь ни хера. Канай!
– С почтением внимаю, уважаемый Старший Инструктор. – Нинурта вытянулся, сделал респект-салют и в свою очередь хищником оскалился на подчиненных: – А ну равняйсь! Смирно! Вольно! Бегом на тренажер! Двуперый Зу! За ними! Выше колени! Взять на контроль! И покрепче! Лично проверю! Даю пять минут! Время пошло!
Мгновение – и орлы, резко взяв низкий старт, разлетелись, в ангаре остались только Ан, Тот, Шамаш и кабысдох-серворобот. Это не считая реактивного грузовика «Апина».
– И чему только их в академиях учат? А если завтра, бля, война? А если завтра, бля, в поход? – без намека на патриотизм заметил Шамаш, с наслаждением, как это и положено зэку, которые, знамо дело, сторожевых собак любят нежно, пнул серворобота и повел дорогих гостей в лице Ана и Тота осматриваться. Полюбоваться на что было, было. Хозяйство Шамашу досталось великое – трудяги-грузовики «Апины», транспортные «Гиры», прогулочные яхты «Му», туристические планетоиды класса «Шем». А огромные запасы топлива, зипов, ремов, расходной роботехники, средств малой кибернетизации. Да, вопросов нет, звездолет был действительно суперкласса – хочешь, любуйся на астероиды, хочешь, высаживайся на планеты, хочешь, сиди не высовываясь. Что хочешь. Так что было на чем вывозить кубаббару, куги, ханумак, триноплю и икру карпа Ре, ох было. Вопрос только в том, как все это богатство взять. Да так, чтобы тихо, мирно, без шума, зноя и пыли. А главное, без головной боли. Без всяких там разбродов, шатаний, волнений рабочих масс. Без активной жизненной позиции кадров, которые, как известно, решают все. Так что походили Ан и Тот в обществе Шамаша, полюбовались на триумф технической вседорбийской мысли да и подались вниз, на нулевую палубу, в погрузочную дельта-зону. Там, в секторе X, за силовым барьером стараниями Красноглаза и поддужных была устроена зона настоящая, правильная, строгого режима. Со всеми присущими зловещими аксессуарами – лазерным периметром, протоновыми локалками, антигравитационными платформами в роли бочек [158] . Все было сделано грамотно, по уму, толково и с душой, благо знаний, энтузиазма и личного опыта хватало. И вот уже третий день цвет, элита вседорбийского общества – успешные функционеры, вальяжные генералы, процветающие политики – хавали пайку. Дрались за нее, ходили на парашу и доблестно превращались кто в педерастов, кто в чертей. Мужиками становились деляги-бизнесмены, ворами – и в самом деле воры из органов правопорядка. Процесс шел активно, режим прессовал, уют был еще тот, а жирность ниже плинтуса. Похоже, скоро уже можно было бы вести речь о нормах, выработке и трудовом десанте.
158
Сторожевая вышка в ИТК.
– Да, брат, а ведь у тебя здесь порядок. Образцовый, – искренне восхитился Ан и крайне одобрительно кивнул. Красноглаз же очень нехорошо оскалился и голосом, полным ненависти, изрек:
– А для этой сволоты, утес, мне ничего не в лом. Готов стараться рогом с восхода до заката. БУР вот качественный замастрячили вчера, трюм, если бог даст, задвинем сегодня. Путевый трюм, глухой, с невыгребной парашей. До упора прессовать надо всю эту гниль, это разве ануннаки? Падло. Да любой пидор у нас на Нибиру даст сто очков фору здешним паханам. Всех, так вот растак, на гной, всех, и не так, и не сяк, и не эдак, в пахоту.
Затем Красноглаз цинично выругался, быстро совладал с эмоциями и принялся вдаваться в детали – не спеша, вдумчиво, со знанием дела, с чувством, с толком, с расстановкой. И чем больше Ан вникал, тем сильнее проникался мыслью, что да, все идет как надо, все идет путем – в лагере активно доходили до кондиции восемьсот здоровых, упитанных мужиков. Свинели, зверели, теряли все ануннакское, стремительно, на глазах превращались в рабов. В послушных, с правильной резьбой винтиков машины его, Ана, воли. Причем практически вечных, не ржавеющих, не поддающихся износу – почти у всех местных зэка был дезактивирован ген старости. И ежели учесть, что в прогулочный планетоид влезает полста голов, а самих этих планетоидов на борту не меньше дюжины, то от масштабности всего задуманного просто захватывает дух. Как говорится, копать вам не перекопать, возить не перевозить. Эх, срубить бы денег немерено, разобраться бы с документами, извернуться бы с гражданством. А потом купить бы искусственную, а если повезет, и натуральную планетку, да и зажить на ней в свое удовольствие. Так, чтобы – дом, друзья, бабы, хороший ханумак, добрая тринопля. Дети, черт бы их побрал, внуки, правнуки. Вот такую бы как эту планетку заиметь – с недрами, водой, атмосферой, флорой, фауной. Вот такую бы конфетку. М-да. Ну да ничего, какие наши годы. Еще не вечер. Главное – начать.
Словом, пообщался Ан с умельцем Красноглазом, с одобрением покивал и отправился с мудрецом Тотом ужинать. Чинно, мирно, не спеша, по высшему разряду. С повышенной жирностью. Ну да, как поешь, так и поработаешь. А работы впереди предстоял непочатый край.
Через две недели
– Утес, они входят в атмосферу! – сугубо персонально, словно они были в рубке одни, поведал Парсукал и, до предела увеличив картинку на экране, осведомился по связи: – Эй, третий, третий, я второй! Как там дела? Есть ли турбулентность?