Зорох
Шрифт:
«Я застрял, вытягивайте меня!» – стал звать он на помощь, но никто не услышал. Никто, кроме Эльзы. Она еще могла выскочить на другую улицу, и нырнуть в такую же щель, но вдруг остановилась.
Солдат хрипел и ругался, возвращаться к нему было страшно, но Эльза никогда не меняла своих решений, а решение уже было принято.
«А! Иди сюда! Мелкая дрянь! Попалась! – закричал солдат, когда снова увидел в проеме детский силуэт. – Она здесь! Она здесь! Не уйдешь! Попалась мерзавка!» – радовался он, протягивая к ней свободную руку. Вдруг, что-то брызнуло ему в глаза, солдат вскрикнул, поднес к своему
Было темно, к тому же Эльза зажмурилась, и совсем не видела куда бьет; клинок поднимался и опускался снова и снова; от чужого неистового крика у девочки заложило уши, и она продолжала рубить, даже когда враг ее затих и перестал сопротивляться.
Когда Эльза поняла, что он мертв, то, не раздумывая, схватилась за его скользкую от крови шею и, упираясь ногой в кожаный ремень на поясе, перелезла через него на другую сторону.
Она бежала еще долго, без оглядки, почти не видя дороги, сбивая ноги и обдирая руки о шершавые стены узких подворотен. Потом спряталась за колодцем и долго не могла отдышаться. Эльза вдруг поняла, что не знает, куда идти дальше? Город стал чужим. Кто приютит ее? Кому можно довериться, если даже те, кого они считали своими друзьями, так подло с ними поступили?!
Эльза старалась заставить себя перестать плакать, но это было не так просто: стоило ей вспомнить о маме и сестрах, и слезы сами текли из глаз. «Перестань! Хватит!– говорила она себе. – Эльза, у тебя мало времени. Скоро станет светло, и тебя сразу поймают. Придумай! Скорее придумай куда идти! Кто не предаст?» Она представляла себе родню, знакомых, соседей, и везде ей мерещилось предательство. «Теперь каждый сам за себя» – вспомнила она слова Дарин. «Можно было бы пойти к Рурку, – прикидывала она. – Но ведь мы с ним враги, – вспомнила Эльза с сожалением, но вдруг подумала, как неуместно и мелочно теперь вспоминать о их глупой вражде. Старый, не раз обиженный ей архивариус оказался единственным, кому она могла довериться.
Кругом бродили патрули, и Эльзе приходилось быть очень осторожной, чтобы не попасться им на глаза. Дома Рурка не оказалось, и, почти отчаявшись, понимая, что шансы на спасение уменьшаются с каждой секундой, она отправилась в библиотеку.
На полпути Эльзу окликнули, и снова пришлось убегать, но теперь это было не так просто: по ее следу пустили собак. В этом районе жила знать, и здесь не было узких улочек и темных подворотен, в которых можно спрятаться.
Все тело начала колотить дрожь, сердце казалось выпрыгнет из груди. Собаки были все ближе, она уже слыша не только лай, но дыхание той, что вырвалась вперед остальных. В какой-то момент Эльза поняла, что ей уже не оторваться, она оглянулась, будто хотела заглянуть в глаза самой смерти, но тут же споткнулась о бордюр и упала спиной на вымощенную булыжниками дорогу.
Огромный, больше похожий на тигрицу, чем на собаку пес в последнем прыжке оторвал лапы от земли. Эльза не закрывала глаз, но вдруг стало темно. Что-то или кто-то появилось между ней и кровожадным зверем,
Приближались еще два пса, и черная тень шагнула им на встречу. Эльза подумала о черном духе Мира проклятых, но все-таки еще надеялась, что это не дух, а человек. Просто очень большой и сильный человек. Она не видела его лица, но разглядела крупную мужскую фигуру – длинный черный плащ, большие руки и огромный двуручный меч, отведенный в сторону для удара.
Это был ее шанс спастись, и, не дожидаясь развязки, девочка кинулась прочь, в надежде поскорее скрыться в лабиринтах городских улиц.
Позади завизжали и затихли собаки, черный человек расправился и с ними; девочка обогнула еще несколько домов, и снова упала: от усталости ноги плохо ее слушались.
Как по волшебству, как в страшной сказке, из-за туч выглянула луна, беглянка оглянулась по сторонам, и вдруг поняла, что не может дышать – слева и справа от нее штабелями лежали тела казненных утром горожан.
По мостовой гулко отдавались чьи-то неторопливые шаги. Эльза отползла и спряталась за телом обезглавленного воина. Луна на секунду скрылась, а когда появилась снова, то осветила склонившийся над мертвыми телами знакомый силуэт. «Он хочет запомнить их, чтобы потом узнать в мире мертвых, назвать место смерти и сделать своими рабами» – решила она.
Эльзе казалось, она чувствует исходящее от него зло.
«Черный человек спас мне жизнь, – думала она, – но если он служит демону затмения, о котором рассказывала мама, то за эту слугу он потребует мою душу».
Человек призрак медленно двигался в ее сторону; под капюшоном Эльза не видела его лица, и чем ближе подходил, тем больше уверялась, что лица у него нет вовсе.
Он посмотрел прямо на нее, когда из темноты послышался крик:
– Ведьма! Девченка убила наших собак!
– Она не могла далеко уйти! Она прячется среди мертвых! Проверьте этих! И тех, за домом!
Призрак оглянулся в их сторону, не спеша шагнул в тень, и будто растворился в темноте. Как раз вовремя, еще несколько секунд и солдаты схватили бы девочку.
– Вон она!
– Вон она! – кричали они, когда Эльза вскочила, и, перепрыгивая через покойников, метнулась к кустам орешника, начинающих большой ореховый парк.
Эльзе не пришлось стучать в большую дубовую дверь библиотеки, старый архивариус давно услышал шум на улице, и ждал ее на пороге. Девочка запрыгнула внутрь и обессилено рухнула на мраморный пол. Рурк поспешно закрыл дверь на крепкий металлический засов, и, склоняясь над Эльзой, провел дряблой рукой по белым растрепанным кудрям.
– Нельзя… нельзя здесь оставаться девочка…
– Я устала, – плача, прошептала она.
– Я знаю, знаю маленькая… Но ты же сильная девочка… Ты сможешь… Надо бежать… – Он попробовал ее поднять, но Эльза не хотела вставать, а его сил не хватило даже на то, чтобы сдвинуть ее с места.
– Я больше не могу… Не могу!.. Они всех убили… Маму, сестру… Всех убили…
– Я знаю, – печально выдохнул старик. – Тебе надо бежать Эльза. Ты сможешь выбраться отсюда. Ты справишься. Ты будешь жить, только надо бежать, слышишь, надо бежать…