Зов Оз-моры
Шрифт:
– Человек он у меня. Обычный человек. Сказала ведь уже: не слушай попа Афанасия! – раздражённо ответила Ведь-ава и перевела взгляд на Деву леса: – Чай пора пить.
Та кивнула. Все трое сели за стол.
– Как назовём ребёнка? – спросил Мина.
Ведь-ава всё уже давно продумала и уверенно ответила:
– Никитой. Победителем. Зачну я его завтра же. Избу с брачным ложем нам подстроит урьвалине, – Ведь-ава перевела взгляд
– Только свистну, и набежит орда лешаков, – в ответ рассмеялась та. – Медведей и лосей приведут, чтобы было на ком брёвна возить. За ночь управятся, не сомневайся. И ложе подготовят, и онаву сгондобят, и угощение сварят на всё село, и столы накроют.
И правда, когда Вельдеманово утонуло в темноте, к избе Мины потянулись духи леса. Лужок на берегу залил мертвенный свет болотных огоньков. До утра гремели топоры, ревели и рычали звери, скрипели нездешние, нечеловеческие голоса. Жители села дрожали на своих печах и полатях, боясь выйти из дому.
Лишь на рассвете, когда страшные звуки стихли, две любопытные бабы опасливо приблизились к заливному лугу.
«Что это?» – в один голос воскликнули они.
Там, где ещё вчера была лужайка, теперь высился тын, окружающий избу с камышовой крышей. Острые колья пахли смолой. Они были очищены от коры, оструганы и так подогнаны друг к другу, что крестьянки не заметили в заборе ни одной щёлочки или дырочки, через которую можно было бы заглянуть во двор. Лешие не схалтурили!
Между таинственной изгородью и домом Мины простёрся длиннющий липовый стол, накрытый расшитой скатертью и уставленный блюдами с заливным судаком, жареными карасями, зайцами и дикими гусями, печёной репой, солёными огурцами, мочёными яблоками, пирогами, кувшинами с позой и хлебным вином. Где ещё было праздновать свадьбу, как не под открытым небом? Не в тесной же Мининой четырёхстенке, где едва ли поместилась бы и десятая доля гостей. Приглашено ведь было всё село.
– Откуда у Минки деньги? – удивлялась одна крестьянка. – Никто в Вельдеманове не играл такую богатую свадьбу.
– Видно, самоварница папу с мамой обокрала, – предположила вторая.
– Если так, то и нам с тобой не грех поживиться…
Они собрались взять по огурчику, но тут же в десяти шагах от них появилась сухопарая девица с миловидным бледным лицом. Ниоткуда взялась, будто самозародилась из воздуха. Улыбнулась ласково, снисходительно:
– Подождите, бабоньки! Успеете попробовать. Всему свой срок.
– Кто ты такая?
– Машенькина урьвалине. Охраняю свадебный стол и её дом, – девушка указала на забор.
– Это дом Марё? – удивились крестьянки. – Его вчера ещё не было. Откуда он взялся?
–
В её голосе почувствовалась сталь, и по спинам баб пробежал морозец.
– Мягко стелет, но убьёт и не поморщится, – шепнула одна из них своей товарке.
– Колдовство здесь какое-то. Бежим отсюда! – ответила ей вторая, тоже шёпотом, и тут же дала дёру. Первая пустилась наутёк вслед за ней.
Гости собрались ближе к полудню. Во главу стола сел Мина, раскрасневшийся после бани. Он был одет в новенький праздничный панар, утыканный иголками для отпугивания нечистой силы. Селяне же заняли места по старшинству. Ближе всего к жениху сел велень прявт, самый древний старик в селе.
Вскоре в загадочной изгороди распахнулись ворота, и к гостям выехала онава[2], покрытая выбеленным холстом и увешенная золототкаными лентами. Вирь-ава вывела из неё Деву воды в богато расшитом льняном покае[3] и высоком панго, усыпанном речным жемчугом. Невеста ступала неуверенно, держась за урьвалине, как слепой за поводыря: её лицо было закрыто платком, и она ничего не видела вокруг себя.
Дева леса посадила Ведь-аву рядом с Миной и огласила начало торжеств. «Почему столом распоряжается урьвалине. Где же уредев?» – раздался недоумённый шёпот гостей, но он сразу же прекратился, как только появился дружка жениха, проспавший начало свадьбы. «Ха-ха, уредев! Вот это уредев!» – пронеслись смешки вдоль стола.
Егор степенно сел рядом с Миной и налёг на хлебное вино. Дева леса поняла: ещё чуть-чуть, и он уснёт, а какое же венчание без него? Надо было срочно найти выход, и она решилась. Приобняла уредева, заглянула ему в глаза и с придыханием спросила:
– Я тебе нравлюсь, Ёгорь?
Тот даже немного протрезвел, обнял Вирь-аву и попытался забраться рукой под подол её панара.
– Ишь, какой скорый! – кокетливо улыбнулась ему Дева леса и шепнула на ухо: – Пошли к Гремячему ручью, вон в тот краснотал! Ступай, а я приду чуть позже.
«Обманет или нет?» – засомневался Егор, но всё же поднялся и нетвёрдо зашагал в сторону кустов. Скоро туда пришла и урьвалине. Не обманула!
– Коть афток потть? – насмешливо спросила она и подняла панар.
Уредев ошалел и даже чуть протрезвел от страха.
– Ты кто? Ты… – испуганно спросил он.
Урьвалине повторила вопрос:
– Коть афток потть?
– Потть! – дрожащим голосом произнёс Егор.
Она жестом поманила его к себе. Егор, трепеща, ухватился за грудь Девы леса. Молоко брызнуло ему в лицо. Дева леса неприязненно ощерилась, и пальцы на её правой руке превратились в голые берёзовые ветви.