Зов Оз-моры
Шрифт:
– О чём же ты мечтаешь?
– Узнаешь когда-нибудь…
После завтрака молодую повели к Гремячему ручью. Девки срывали со свадебного пирога цветы и бросали их в омут – в дар Ведь-аве. Затем и Дева воды кинула в бучило серебряное колечко. «Вот не думала, что когда-нибудь стану дарить кольца самой себе!» – усмехнулась она. Отец Афанасий и Мина тоже улыбнулись себе в усы…
Свадебные торжества закончились. На столах оставались недоеденные яства, вокруг громоздились
– Долго убирать придётся, – вздохнул Мина.
– Не твоя забота! – отрезала Вирь-ава. – Мои лешаки всё здесь очистят, а тебе с женой пора за заборчик. Не выйдете оттуда, пока она не родит. Буду охранять вас.
– Будем сидеть взаперти? – возмутился он. – Как в тюрьме? Даже побродить по селу не сможем?
– Увы, не сможем, – кивнула Ведь-ава. – Это я так решила. Боюсь за плод. Вдруг кто на меня нападёт, ударит по животу или по голове – и я его потеряю.
– Тебе ли бояться нападения? – удивился её муж. – Ты же всегда можешь превратиться в рыбу или в водяную птицу и улизнуть…
– Сейчас уже нет, – вздохнула Дева воды. – Мне девять месяцев нельзя умирать, ведь вместе со мной умрёт и плод.
– Что значит «нельзя умирать»? Ты когда-нибудь умирала? – поразился Мина.
– Чтобы не стареть, нам приходится обновлять тело. Умирать, а затем возрождаться, сохраняя память памятью обо всех прожитых днях. Так делают все, кого вы величаете богами. Для нас смерть – это такая же обыденность, как для тебя завтрак или ужин. Бесконечная цепь смертей – вот тайна нашей вечной жизни.
– Ты меня сделаешь таким же, как вы?
– Нет, Мина! – честно ответила Дева воды. – А вот нашего сына… может быть… пока не знаю…
– Если ты такая могущественная, почему не можешь воскресить Пелагею?
– Отчего ж не могу?
– Воскреси мою Полё! Хоть на денёк…
Ведь-ава посмотрела на Мину с обидой и вызовом. Красавицу-богиню сильно задело то, что её муж всё ещё любил свою первую, давно умершую жену.
– Ты получишь её, – стиснув зубы, прошипела она. – Ровно на один день, как и просил. Я поговорю с Мастор-атей. Сразу же после нашего с тобой расставания…
– ---
[1]Уредев (эрз.)– дружка жениха на свадьбе.
[2]Онава (эрз., мокш.) – свадебная кибитка.
[3]Покай (эрз.) – эрзянское свадебное платье.
[4]Отпуст (церковнослав.) –
Глава 31. Во власти Свиного бога
В остывающей печке свиная голова зарумянилась и подсохла. Рано утром Варвара поставила сковороду с ней на стол, подсунула под поросячье рыло пучок сухих веток от берёзового веника, чтобы создать видимость бороды. Ещё две веточки она вставила свинье в уши, положила ей в рот варёное яйцо, знак плодородия, и улыбнулась мужу, довольная своим творчеством.
– Вот он, Тувонь-шкай!
– Истинный чёрт! – хмыкнул Денис. – Что, теперь молиться на него будем?
– Тувонь-шкай не чёрт, – коротко и сухо ответила Варвара. – Некогда нам препираться! Скоро придут люди…
Гости начали собираться в избе пополудни. Первым пришёл Офтай, бросил горсть ржаного зерна на пол избы, выложил на стол колобки и пирог с грибами. «Вишь, Толганя! Не с пустыми руками явился», – сказал он, садясь на эзем.
Вскоре подошли дочери и зятья инь-ати, его внуки и внучки. Все принесли угощения: кто пироги, кто соленья, кто жареного гуся, кто курицу… Люди всё прибывали и прибывали, и стол начал ломиться от яств.
Когда в избе и во дворе было уже не протолкнуться, Варвара вручила Офтаю нож. Именно ему, как самому старому человеку в деревне, предстояло открыть торжества. Помолившись Тувонь-шкаю, инь-атя отрезал сочный кусок от свиной головы. Праздничное пиршество началось.
Когда гости уже изрядно выпили и набили животы свининой, Офтай гаркнул: «Сюльгамонь мишендема!» Начался обряд продажи «сюльгамов».
– Кто у нас тут не женат? – заверещала Инжаня. – Валгай? Видно, девки ещё не покупали у него «сюльгамы». Сейчас мы их насадим на твой папась! Ну-ка, Валгай, спускай штаны!
Она вытащила из кожаного мешочка кольца, заранее сплетённые из соломы …
– Сюльгапт мишендан. Рамада уцезста[1]! – закричал Валгай и принялся расхаживать по избе.
Одна за другой незамужние девки с хохотом сдёргивали колечки.
– Кто не купит «сюльгам», того выпорем розгами! – орал Офтай. – Пороть будет Денясь!
Однако до порки дело не дошло. Ни одна девка не засмущалась. Что тут скажешь, язычницы!
Скоро Денисова изба превратилась в Кштимань куд – Дом танцев. Все гости вышли во двор. Кто-то из односельчан притащил шавому – и под её ритмичную дробь зазвучали дудки-нюди и запели Варвара с Инжаней:
Тувонь-шкай! Тувонь-шкай!
Шачт Денянь сёра!
Шачт сёронь шачема!
Алтюжяшка сёра!
Ажияшка шужярь!
Шачт иможень шачема!