Зоя. Том второй
Шрифт:
– Можешь и три ходки сделать, и четыре. Забирай. Корми детей, береги Зою. Поделишься с Николаем. Может и не свидимся больше. На работу пока не приходи, – сказал Парамонов.
Он вытащил из стола свёрток, сунул его Лорану в рукав.
– Это всё, что могу. Никогда не думал, что буду помогать следователю, который попил кровь дорогих мне людей. Идите, Лоран Модестович. Прощайте, Лоран Модестович.
Лоран поблагодарил, вышел из конторы. Поспешил к особняку Парамонова. Вместе с Николаем он сделал несколько ходок до дома.
Забрали
Николай впервые за долгое время увидел Зою. Удивился, что она взяла на воспитание грудного ребёнка.
Когда рассказал об этом Евгении, та недовольно поморщила нос и ответила:
– Зоя хочет казаться святой, вертит собой перед Лораном и его детьми. Тьфу, смотреть противно. И не ходи туда больше. Нечего тебе там делать. Дети, небось, опять на тебя набросились?
– Нет, – ответил Николай, – не набросились. Там есть человек, который заменяет им отца.
– И зачем ты его притащил вообще? Думаешь, Зое с ним сладко? Она же недотрога, – язвительно сказала Евгения.
– А ты? Как ты поступила бы, Женя? Не ждала бы меня? Не была бы недотрогой, если бы рядом с тобой случайно оказался другой мужчина? Что ты так взъелась не неё? Ведь плохого ничего она не сделала? Не виновата она, что её дети называли меня отцом, – сказал жене Николай.
– А я, наверное, зря тебя ждала. Всё равно Прохор тебя чурается. Ты только для других отец, – Евгения разошлась не на шутку.
– Так Прохор у тебя учится, вот и относится так ко мне. Ты знаешь, что у меня кроме вас никого нет, и пользуешься этим. Знаешь, что я прощу тебе любое слово. А как же твоя любовь, Женя? Куда она подевалась? Или ты меня любила только тогда, когда я был на войне, а как вернулся, то всё? Разлюбила?
Евгения задумалась, а потом выпалила быстро:
– А может быть, это твои дети? Оба твои? Чего же они Лорана отцом не называют, а только тебя? Зоя же твоя несостоявшаяся жена, почему бы не воспользоваться таким положением?
– Успокойся, Женя, ты можешь винить меня в чём угодно. Но тебе неплохо было бы поучиться у Зои спокойствию и здравомыслию, – Николай не повышал голос, а Евгения, наоборот, возмущалась всё громче.
– Учиться у бабы, которая живёт с чужим мужиком под одной крышей? Чему? Святости? Я никогда не стану такой, как она, даже не мечтай, – крикнула Евгения.
– А зря, – ответил Николай. – Тебе было бы спокойнее, и ты не выдумывала бы все эти сказки. Но я же всё равно тебя люблю. Давай закончим разговор.
Николай подошёл к жене, её глаза сверкали ненавистью.
Он провёл рукой по её волосам. По губам. Евгения вздрогнула.
– Я люблю тебя, Женя, – прошептал Николай. – Даже такую.
Евгения сделала шаг назад и прошипела:
– Ты даже поругаться не можешь достойно. Меня раздражает твоё спокойствие.
Николай усмехнулся, опять подошёл к жене, произнёс:
– А меня ничего не раздражает.
Я ничего не требую от тебя, мы вполне можем жить как знакомые. Но я выжил ради тебя и сына. Не хочу осуждать других, мы не были в их шкуре. Нам лучше подумать о нас с тобой.
Если захочешь помириться с Зоей, ты поймёшь, что вы и не ругались. Она примет тебя, как и прежде, с теплотой. А ещё спасибо тебе, Женя, за то, что ты позволила ей занять дом деда и не пытаешься её оттуда выгнать. Это говорит о том, что ты добрая, просто запуталась.
Евгения вдруг заплакала. Николай прижал к себе жену, потом вытер своей ладонью её слёзы и поцеловал. Почувствовал, как сын Прохор обнимает его сзади за ноги. Обернулся.
Сын смотрел отцу в глаза впервые с момента его возвращения.
– Пап, – прошептал Прохор, – я больше не боюсь тебя. Покатай меня на шее так, как ты катал Злату.
Николай присел на корточки, прижал к себе ребёнка. А потом скомандовал шутливо:
– Свистать всех наверх!
Прохор, смеясь, забрался к отцу на шею.
Дети росли. Зоя перебирала вещи. С началом революции с покупкой одежды были проблемы, поэтому Зоя перешивала детям из своих вещей и вещей Янека. Лоран принёс большой мешок одежды Таисии. Из них Зоя покроила детям рубашки. Когда искала в мешке подходящие вещи, наткнулась на свадебное платье матери. Лоран заметил его, попросил ничего из него не шить, оставить ему на память.
– В этом платье моя мама выходила замуж за папу, – сказала Зоя.
– И Тая за меня, – грустно произнёс Лоран, а потом как-то резко изменился в лице. – Так матушка твоя умерла, и Тая тоже.
Лоран резко вырвал это платье из рук Зои и запихал его в печку.
– Ничего не нужно из него шить, несчастливое оно. Что было бы, если бы Тая не в нём со мной венчалась? Жива была бы сейчас! – воскликнул Лоран.
Зоя смотрела на него удивлённо.
– А то, что я сшила рубашки из платьев Таисии, тебя не смущает? Лоран, ты сходишь с ума. Детям нечего носить, а ты сжёг платье, из которого можно было бы покроить одежду для Златы и Маши.
Лоран виновато опустил голову, присел рядом.
– Прости, – прошептал он.
Зоя промолчала. Перебрала вещи Таисии, принялась за свои.
Вытащила платья, которые покупал для неё Янек. В сердце защемило. Память перенесла её на несколько лет назад.
Зоя хорошо помнила каждое это платье. Помнила, какими глазами Янек смотрел на неё, как танцевала перед ним, как он дрожащими руками развязывал всевозможные ленточки, расстёгивал пуговицы, как прижимал к себе.
Последнее время слова Матильды о том, что Янек близко, звучали у неё в голове, и Зоя прислушивалась к каждому шороху и шагу, всё надеялась, что откроет дверь, а на пороге стоит Янек.