Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка

Бирюк В.

Уверен, что за предыдущие сегодняшнему дню полторы тысячи лет, со времен отметившейся на Боровицком холме "дьяковской" культуры, это место выгорало многократно.

Ничего нового. Но есть детали.

***

– - Це-це-це... Кучково - городок крепкий. "Сожги"... Ой-ле! И до нас люди жили, не глупее нас были! И - жгли! А она снова строится!

– - На век - одна голова. Тебя волнует что здесь будет через семьсот лет? И после вас люди будут. Не глупее вас. Они сами решат - что им с этим местом делать.

– - Господин боярич Иван... Э... Воевода

Все... Всеволжский. Кучково - крепкий город. Там много людей. Там гридни боярской дружины. Там городские и посадские мужи. Они будут биться смертно. За свои семьи, за свои дворы. Крепкие стены, глубокие рвы, высокие валы... У нас нет столько воинов. Чтобы взять Москву.

– - Кестут, не мешай своему чутью! Твоя благородная душа не позволила тебе забыть о долге передо мной. Но разве это была единственная причина? Разве ты, не зная, лишь предчувствуя, не ощущал, что новая встреча со мной даст тебе новые возможности, откроет новые пути?

Кастусь, милый мальчик, ты, конечно, герой, князь, воин. Вон какие плечи вырастил, ростом почти меня догнал. Два года междоусобицы, опыт управления всем этим... демократической литвой, где всяк тянет в свою сторону, норовит урвать кусок по-жирнее и перегрызть глотку сопернику... Но... Восьми с половиной веков человеческой истории, понимания возможных вариантов и неотвратимых неизбежностей...

– - Князь Кестут, вадовасы. Я, Иван, "Зверь Лютый" следую по жизни своим путём. Предназначенным мне судьбою. Вы можете встать на моём пути. И будете сметены. Вы можете отойти в сторону. И следовать своей собственной судьбе. Вы можете следовать за мной моими путями. И разделить со мной мои беды и тяготы, мои победы и славы. Вы - свободные люди. Ваше решение - только ваше. Принимайте его.

А - "князь-волки бегут у стремени. Лысой бесхвостой обезьяны. Скачущей на крокодиле зелёном". Как когда-то я проповедовал битому волхву Фангу в порубе в Пердуновке.

– - Для того чтобы решать - надо знать. Кучково - хорошая добыча. Но у нас мало воинов. Звать остальных... долго. Мы не сможем взять крепость. Нам придётся разойтись по своим селениям, ждать русских убийц там. И готовить погребальные костры для наших воинов.

"Подгоняльщик" - не дурак. Вместо высокой духовности, символизма с патетикой - толкует о простых земных делах. "Голов в стаде" - мало, не затопчем. Полностью согласен, истинная правда. Только вывод из этой правды - мне не нравится.

По моим ощущениям, Елица, следуя своим собственным, сугубо личным воспоминаниям, "чувству вины" передо мной, надавила на Кастуся. Тот, отчасти - из благодарности, отчасти - под влиянием своей женщины, надавил своим авторитетом на литваков. Наверняка, что-то обещал. Теперь вадовасы разочарованы результатом. Авторитет Кастуся расползается на глазах. Расплата за "благородный", "бескорыстный" поступок. Как только вожди сгруппируются - они начнут резаться между собой. Кастуся и Елицу - придавят просто за компанию, по дороге.

– - Ты прав. "Чтобы решать - надо знать". Я вижу, достопочтенный вадовас, что ты очень мало знаешь

о "Звере Лютом". Поэтому никак не можешь решиться. Что ж, я помогу. У вас мало людей, чтобы взять крепость?
– И что? Запомни простую истину: "воюют не числом, а умением".

Я улыбаюсь в лицо этим лесным дикарям, немолодым опытным воинам. Произнесённое - оскорбление. Намёк на отсутствие у них, у этих ветеранов и командиров - "умения". Привыкайте. Знать своё место. "Под Кастусем", а не рядом. Потому что он меня вытащил.

Но затягивать "паузу оскорбления" - нельзя. Высказанному сомнению в их профессиональной военной компетентности нужен аргумент:

– - Крепость не надо - брать, в крепость надо - войти. И я знаю, где есть подземный ход.

Всё. Теперь меня и эти не выпустят. Елица тоже зависла. Так и не перевела последнюю фразу. Русско-говорящие застопорились с открытыми ртами. Остальные принялись их толкать и пинать. "Русско-неговорящим" - тоже интересно.

– - Э... и где?

– - Там.

Молодой предводитель, не сдержавший своего любопытства, аж покраснел под моей улыбкой. Они что, ждут что я им вот так просто - всё расскажу, покажу и дам попробовать?

Литваки бурно заспорили между собой, Кастусь растерянно переводил глаза с одного на другого, потом как-то затвердел лицом и голосом, стал им что-то втолковывать. А я стащил драную рубаху и подставил спину под руки Елицы - повязку на спине тоже надо отмочить и переменить.

Зрелище моей спины как-то сбило накал литовской дискуссии.

– - Это Кучковичи тебя так?

– - Ага.

– - Э... Воевода э... Всеволжский... Ты покажешь тайный ход?

– - Да.

– - А... Тебе не жалко твоих соплеменников? Там, в Москве. Ведь мы их... того..

– - Там нет моих соплеменников. Мой народ живёт на Стрелке. А эти... Посмотри на мою спину. Зачем мне их жалеть?

Вадовасы снова бухтели, цокали языками, издавали своё "ой-ле!" на разные голоса. Я скрипел зубами. От ощущений на спине. И помалкивал: надо дать аудитории время понять и прочувствовать.

– - Тот, кто бил тебя - да. Но - бой... Там погибнут многие.

Литваки-гуманисты?
– Не верю. Просто, идя на дело, необходимо хорошо понимать мотивацию... "подельника". Чтобы не нарваться на неожиданности в самый неподходящий момент.

– - Те, кто бил. Те, кто им подавал, охранял, изготавливал, кормил, командовал... Они все - выбрали не ту сторону. Князь Кестут - ту. Поэтому... Как будем делить добычу?

Народ выдохнул и с радостью заговорил о понятном, привычном. О дележе барахла, захваченного при резне.

– - Кончайте орать! Елица, переводи. Делим будем так: треть мне... тихо! Нет - значит нет. И я ушёл отсюда. А вы сидите в своих лесах и складываете погребальные костры для своих воинов. Треть Кестуту. Тихо! Если бы не его мудрость и прозорливость - мы бы тут не сидели, и ничего не делили! Треть - вадовасам. Между собой - по числу приведённых воинов. Свои доли вы разделите между выжившими после битвы по своему усмотрению.