Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка
Шрифт:
"Неблагодарность - из страшнейших грехов" - Да? А за что мне, конкретному вадовасу по имени Ихас Бинас Ктототамас - Ваньке-лысому быть благодарным? Ежели князь Кестут должен отблагодарить - пусть он и старается. А если князю нужна моя помощь - пусть платит.
Это - норма. Это разумный подход к "благородству" всякого феодала. Отдельный человек может быть "благородным", общество, социальная группа - следует выгоде. Иначе оно просто исчезнет.
Забавно: мы считаем это качество - "благородство" - признаком "благородных", аристократов. Т.е. людей, которые "не пашут и не сеют", которые живут за счёт податного сословия. Проявляя своё "благородство" за
Рыцарская присяга требует:
"... каждый день слушать обедню, быть бесстрашным, рисковать за католическую веру, охранять церкви и духовенство от грабителей, охранять вдов и сирот, избегать несправедливого окружения и грязного заработка, для спасения невиновного идти на поединок, посещать турниры только ради воинских занятий, почтительно служить императору в мирских делах, жить безупречно перед Господом и людьми, бороться против зла, быть щедрым, правдивым, держать слово, быть верным своему государю, любить отечество...".
Ну и где тут: "неблагодарность - страшный грех" или "умрём за други своя"?
"Возвышенное рыцарство", "благородный поступок" - для серьёзной аристократии - глав родов, владетелей вотчин и уделов - противопоказан. Их критерий - эффективность. Эффективность управления, процветание подчиняющегося им сообщества. Они в ответе за людей своего клана, за слуг, крепостных, холопов... их владетельного дома.
И христианство, и рыцарские кодексы - нормативы инфантов. Ибо выдвигают на первое место чистоту личной души, личной чести. Отбрасывая чувство ответственности за людей. Близких, зависимых, связанных, подчинённых.
Безусловно, и деяние, выглядящее "благородным" может быть выгодным, способствовать процветанию рода. Как и "неблагородное" действие может привести к убыткам, даже и к гибели всего клана. Что считать критерием "правильности"? Соответствие "кодексу чести" или "преумножению и процветанию"? Понимаемых в меру собственного разумения, конечно.
Именно так, по критерию собственного понимания эффективности, Залесские бояре (в РИ) провалят следующий поход на Булгар. Когда сыновья Залесских князей так и не дождутся обещанных боярских хоругвей на Стрелке, чудом сумеют выскочить из-под удара булгаро-мордовского воинства.
– - А что ж вы так?
– - Дык... эта вот... Мы тута подумали... ну, типа... "Зимой не время воевать Булгар". Вот и не пришли.
"Едучи не едут".
И плевать им на присяги и клятвы.
***
Глава 415
– - Изволь. Но прежде... Тут меня плешивым называют. Не отказываюсь. Вот оно - гладенько. Елица с Кастусем... э... с князем Кестутом, рассказывали, поди, как они у меня в вотчине, в Пердуновке, живали. Вот вы ныне и думаете: на что головами рисковать за-ради боярича с Угры, ублюдка какого-то смоленского сотника. Выгоды-то с меня никакой.
Елица переводила, иногда останавливаясь подобрать слово. На последней фразе слушатели зашумели: и правда, такое рисковое мероприятие, с такими очевидными тяжкими последствиями... Из-за какой-то "благодарности"? А кто её видел? Ну, была когда-то, но теперь-то...
"Брюхо вчерашнего добра не помнит" - русская народная мудрость. Здесь - московско-литовская.
– - Почему Кестут над вами князь? Не только с того, что от своих отца-матери родился. Потому что победоноснее.
Я подождал, пока Елица переведёт мои слова, пока обиженные литваки начнут пыхтеть и возражать, и продолжил:
– - С князь Андреем - я в дружбе. С ним вместе на Бяхимовском поле бились, Янин-крепость приступом брали. В княжеском совете бывал, по делам важным посольским меж ним и эмиром Ибрагимом хаживал. И отдал он мне земли многие. Против ваших всех - вдесятеро. Однако ж - долг платежом красен. Попросил меня князь сделать... одно дело. От того дела я и оказался в Московских застенках. Про то говорить не буду. То - не ваша забота. Однако скажу точно: нынче Кучковичам суздальские дружины - как нож острый. Если княжьи гридни в Кучково придут - Кучковичей более не будет. И они про то знают. Помощи ждать им неоткуда, и звать суздальских - они не будут.
Не совсем так. Теоретически можно представить обращение московских вятших - к князьям Черниговским. Здешние вятичи, формально, их вассалы. Но севший в Чернигове сын Свояка Олег женат на сестре Боголюбского и против шурина - не пойдёт. А сидящий на верхней Десне во Вщиже Магог - зять Боголюбскому. Сам не пойдёт против тестя, и другим... отсоветует. Можно позвать Рязанского князя Калауза. "Отъехать" всей Москвой под Коломну - там рязанская дружина стоит. Но Калаузу они не нужны. Обдерёт до исподнего и продаст назад Андрею. А тот уж за измену - и шкуру до костей спустит.
– - Ой-ле! Они помирятся. И придут в наши селения. Взыскивать за тебя. Кучковичи будут злые. Очень. Они найдут наши тропинки, они сожгут наши селения. Из-за тебя.
– - Х-ха! Если ты боишься Кучковичей - сделай так, чтобы их не было! Чтобы не было тех, кто знает пути-дороги, кто будет горячить сердца суздальских гридней сказками о спрятанных в ваших лесах богатствах, тех, кто "помирятся". Сожги Москву, вадовас.
Слово прозвучало. Стало тихо.
***
"Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, сожженная пожаром,
Литовцу отдана?"
Не даром. Очень "не". Целостность моей лысой головёнки... и других частей тела... где ещё осталось деревянно-тряпичное ощущение... это совсем "недаром".
Москва горит регулярно. Мы ещё можем вспомнить пожары, связанные с нашествиями: наполеоновским, польским, Тохтамыша, Батыя... Но великое множество прочих...
Ближайший, упомянутый в летописи - через 12 лет, при нападении Рязанского Калауза. А так-то горит - постоянно. Иностранцев уже в 16 веке удивляла манера москвичей не тушить пожары, заливая их водой, а растаскивать. Для москвичей эта процедура была хорошо знакома, отработана в деталях, исполнялась весело, с воодушевлением. А на торгах уже стояли готовые новенькие срубы, которые за смешные деньги, за несколько дней можно было поставить на пепелище. И жить себе спокойненько дальше, поджидая очередного "огненного шторма".