Зверь лютый. Книга 24. Гоньба

Бирюк В.

— С волками повстречались.

«Он мне про Фому, я ему про Ерёму». С моей манерой всегда говорить правду — в шпиёнах хаживать… Ух как мне Андреево поручение… не ко двору.

Тороплюсь сам задать вопрос:

— Великий Князь не проходил?

Внимательный взгляд. «А откуда…?». Но — княжья гоньба. Такие могут знать. Может, как раз и везут чего.

— Нет. Здесь ждать будете?

— Нет. Велено — в Торопец.

Тихое Лето сопит зло — влез «поперёд батьки в пекло». Говорить — его забота. Но…

Приняли в сторону, проехались по притоку — Торопе, переночевали в большом селе — Старой Торопе,

чуть отъехали — скомандовал:

— В лес.

— Зачем?

— Своё — вздеть, суздальское — во вьюки. Дальше — ты голова, я — в слугах.

Всё, для нас «Торопецкий путь» — кончился.

Идя вверх мы можем в верховьях Торопы перевалить в речки Сережу или Смяту. Там и деревни такие стоят. На первой — Волок, на второй — Волоковое. В половодье волок в Смяту — 10 вёрст. Нам не годится — обе речки притоки Курьи. Которая впадает в Ловать низко, возле Холма. Великие Луки куда выше стоят, идти к ним со стороны Новгорода — рискованно.

Получается, что мы со своим слоганом «княжья грамотка в Торопец» — несколько лопухнулись. С другой стороны, Торопец — смоленский город. Слать гонца прямо… «грамотка суздальского князя в Великие Луки»… в условиях намечающегося «саммита»… уж очень подозрительно. Первая мысль у местных — измена замышляется.

Меняем легенду, амуницию, обходим по заметённым снегом лугам и лесам «блок-пост» смоленцев в устье Торопы, снова выскакиваем на Двину и скачем вниз.

«Обходим»… Двадцать вёрст — больше дня. Почти всё — пешком, с конями в поводу. Коней чуть не угробили. Это счастье, что у Тихого Лета — чутьё на… на подробности рельефа.

Ночёвка в лесу.

Что такое «нодья»? — Изобретение местных угро-финов. Чем славяне хуже? Или — лучше? Лес-то тот же. И выживать в нём надо так же.

Два бревна в «миссионерской позе» — лежа, вдоль, одно на другом, четыре кола по концам — чтобы не свалилось, между брёвнами — огонь. Шесть часов тепла посреди зимы… Кайф!

* * *

По Двине дорога наезженная, Торопецкий путь — из важнейших вариантов «пути из варяг в греки». Не зря Торопец по «Уставной грамотке» Ростика должен четыре сотни гривен платить. Есть с чего. Не со смердов же!

От Торопца, до которого мы не доехали, до Великих Лук — по прямой — 70 вёрст. По дороге в 21 веке — 90. «Здесь и сейчас»… сильно больше.

И сказал Нестор-летописец в Повести Временных Лет:

«Б? путь изъ вар?гъ въ греки и изъ грекъ по дн?пру и верхъ дн?пра волокъ до ловоти [и] по ловоти внити в ылмерь?зеро велико…»

Между Днепром и Ловатью — Западная Двина течёт. Нету в природе «волоков из Днепра в Ловать»! Вместо этого есть два варианта: верхний, Торопецкий, и нижний, Великолуцкий. Оба приведут в Ловать, в Ильмень. Но — по разному.

Ну, так Нестор же — и произведён в святые за летопись. А не за географию.

На самом деле вариантов больше. Про два из Торопы в Курью-Ловать я уже… Великолуцкий тоже распадается на два — Усвятский и Невельский.

«Идти по Ловати вверх… повернуть в протоку длиной 1 км в озеро Комша с сильным встречным течением. Пройдя узкое, длинное (5 км) озеро Комша, заросшее у берегов, идти вверх по Еменке. Речка узкая, извилистая, шириной 6-10 м… Берега высокие,

лесистые… продолжать путь по озёрам, соединённым протоками, в озеро Невель, а затем в озеро Еменец, откуда волок 19 км в озеро Езерище. Из южной части озера вытекает река Оболь (длина 148 км), впадающая в Западную Двину на 493-м км от её устья».

Я цитирую сборник 1985 года. Основные отличия от состояния 1167: реки «пропилили» свои русла и долины глубже, озёра заросли и стали болотами, общее количество воды и равномерность её распределения в течении года — уменьшились. Ну, антропогенные факторы! Это ж все знают!

Другой вариант, «классический»:

«Волок из Ловати в озеро Ужанское по болоту Волочинский Мох. Оно дренируется многими ручьями, стекающими как в Ловать, так и в озеро. Самый значительный из них впадает в Ловать близ деревни Пруды. Ручей меньшего размера впадает в озеро Ужанское севернее деревни Прудищи. Верховья этих ручьёв соединены цепью „окон“ и полосой камыша, проходящего по моховому болоту, которые похожи на остатки старого, давно заросшего канала. Длина 2 км, ширина — 6–8 м, глубина местами до 1,5 м. Документов о происхождении Копанки, её строительстве и эксплуатации, нет. Поверхность Ужанского на 3 м выше уровня воды в Ловати, 10-километровый волок через водораздел (длина ручьёв и Копанки) при 3-метровой разнице уровней — хороший вариант пути „из варяг в греки“. Дальше — по озёрам Узмень и Усвятское к реке Усвячи».

Кажется, именно в Волочинском Мхе и утопили Усвятские волоковщики княгиню, проклявшую их перед своей смертью. Эту легенду я уже…

* * *

Без вопля «Гоньба княжеская! Разойдись!» — тяжело. Что мы не из простых — видно. Но не из сильно вятших. Так что, возчики дорогу уступают. Но — неторопливо. С постоем — медленнее. Торговаться приходится. Хотя у проводника моего и здесь знакомцы есть. Не один раз здесь проходил. На расспросы — фыркает.

— Был суздальский — стал, вот, боярича смоленского слуга.

— А куда?

— По господской надобности.

Я старательно акаю, словечки, в Смоленске когда-то подцепленные, употребляю. «Трынадцать», «сейчяс», «стау», «усих». К месту и не к месту.

Местечко тут интересное. С популярным названием — Сурож. Как раз напротив устья Усвячи. Живут здесь, ясное дело, сурожане. Не скажу, что по улицам греки толпами шастают, как в Суроже Крымском, но иноземцы — есть.

Городок под Витебским князем. Такой перекрёсток многие желают держать. Это одна из причин, почему Давыд Попрыгунчик в Витебск княжить пошёл. Стража сейчас стоит — смоленская.

Разговор со стражей… плотненький.

— Ты, молодец, не добрый купец, не поп, не богомолец… И какое ж тебе лихо покоя не даёт? На что в дорогу скачешь-то?

И так это… со спины стражники заходят. А у нас кони уже рассёдланы — не вскочить.

— Иду я по своим делам. А ты, дядя, подол бы брони своей вычистил. Иль забыл как оружничий Гаврила тебя ругал-стыдил за грязь-то?

Стражника — не помню. А вот эту «лепестковую отделку подола ламелляра» — сам драил. В бытность свою в выучениках у Гаврилы, которого я Буддой называл — главного оружейного начальника на подворье Смоленских князей.