Зверь выходит на охоту
Шрифт:
– Ей еще придется пережить возвращение силы, - равнодушно заметила та.
– А ты сомневаешься, что я переживу?! – вскинулась Адвар.
– Нет, - Накато пожала плечами. – Отчего бы мне сомневаться?
А ведь сделалось досадно. Открытие ее удивило. Что ей за дело, что у Амади появится еще одна помощница? Вторая такая же, как она сама? Ну, будет теперь Адвар служить ее хозяину. И чему здесь досадовать?
Уж тем более – с чего злорадствовать, что Адвар придется вторично пережить мучения, связанные с обретением нечеловеческих сил. А злорадство выплясывало, заставляя
Наверное, стоило этого ожидать. Просто так, что ли, она шагала вслед за колдуном?
Через горы они шли уж добрую декаду с лишним. Накато припомнила, как с затаенным ожиданием порою глядела на ее хозяина Адвар. Теперь-то понятно, чего она ждала, хотела все это время! Любопытно, она все задумала еще тогда, возле башни? Или уже внутри – едва они туда попали… выболтала все о ней магистру Энистану, после – оглушила его и освободила Накато, а сама отправилась искать Амади в башне. Ведь тот вернулся, вызванный через след печати на руке его бывшей собственности. Уж Адвар наверняка знала, как такое происходит! Все просчитала.
И вот – нынче колдун заговорил о том, чтобы вернуть силу своей освободительнице.
Его можно понять – две служанки вдвое лучше, чем одна! Уже наутро Адвар получила печать на руку – такую же, как у Накато. Вернуть ей силу колдун пообещал, когда доберутся до западных гор. Та нахохлилась – но куда спорить с хозяином?
Колдун и две его спутницы продолжали путь – днями напролет шли, а на ночлег выбирали безлюдные места в стороне от хоженых троп. Амади поведал, что шагать им несколько декад подряд. Адвар бурчала, что эдак прежнюю силу обретет разве что к зиме. Он на это внимания не обращал. И спустя какое-то время она успокоилась. Что проку сотрясать воздух, если тебя не слушают?
*** ***
Горы к западу повышались. Склоны делались круче, а пики – острее.
Воздух стал прохладнее – близилась осень. С побега из Ошакати прошло декады две-три. Трое путников шагали на запад, забирая понемногу к северу.
Очередной вечер выдался на удивление ясным и безветренным. Адвар с Накато остались в лагере – готовить ужин, Амади ушел искать какие-то травы. Заявил, что явится после полуночи – так что пусть не ждут его, едят и укладываются.
На потемневшем небе высыпали крупные звезды, и Накато, нарезая мясо, принялась негромко напевать. Дорога всегда действовала на нее умиротворяюще.
– Больше ты по своему сыну не убиваешься, как я погляжу, - хмыкнула Адвар.
– По сыну? – удивилась Накато.
– Ты ведь помнишь, что у тебя был сын?
– У меня был сын? – она нахмурилась, пытаясь сообразить, к чему женщина клонит. – Ах, да! – воспоминание оказалось внезапным – у нее же и впрямь был ребенок! – Да, был у меня сын, я помню, - Накато моргнула. Ощущение было странно далеким – да, сын был, и она горевала о его потере. Но это будто было не с ней. – Нет, я больше не плачу по нему, - проговорила она наконец.
Да помилуют ее боги и духи! У нее ведь и правда когда-то был сын. Не
Хотя правильнее будет сказать – это она считала, будто у нее есть сын. На деле – это был колдун в теле младенца. А ее ребенок так и не родился. Это она узнала совсем недавно, а до того готова была перевернуть небо и землю ради этого младенца. Вот только она ему не нужна. Да и он ей ни к чему.
– Изумительное дело, - Адвар покачала головой. – Даже страшно немного делается.
Накато лишь пожала плечами на это. С чего ей страшно? Хотя что за разница. Она покосилась на женщину. Та глядела куда-то вдаль.
Волосы у нее полностью очистились от черного сока, и падали на плечи белыми прядями. Светло-голубые глаза глядели прямо.
– Страшно, - протянула Накато. – А вот остаться с Амади тебе показалось не страшно – по доброй воле пошла к нему в услужение. Хотя ты ему не рабыня, - в душе всколыхнулось забытое чувство – любопытство. – Как тебя угораздило? Ты вроде как на свободе хотела очутиться. И сама свою свободу отдала задаром.
– Не задаром, - Адвар кинула на нее сумрачный взгляд. – Я получу силу! Он обещал. А сила – то, за что приходится платить. Кто я была? Простая смертная, потерявшая дар.
– Ну, а скоро станешь сильной, стремительной и неуязвимой игрушкой колдуна.
– А ты – была и осталась тупой степнячкой, - презрительно бросила Адвар. – Вот ты была свободна… почти два года. И что, чьей игрушкой ты была? Я знаю – ты таскала грузы для торговца на базаре – это ли жизнь?!
– Я в любой момент вольна была уйти, - Накато пожала плечами. – Хоть в горы, хоть в другой город. Куда угодно.
– А толку? – женщина фыркнула досадливо, покачала головой. – Куда ни приди – ты будешь игрушкой обстоятельств, случая, чужой воли. Нет, уж если быть игрушкой – то самой выбирать, чьей. Выбирать себе сильного хозяина! Того, кто и тебя сделает сильной. Да где тебе понять!
Накато не стала отвечать. Она понимала. Несколько лет назад, когда Амади забрал ее из родного кочевья, она считала так же. Она тоже радовалась, что у нее сильный хозяин.
Вот только она, кажется, изменилась с тех пор. Колдун тогда ей сказал – с ним будет тяжело, но намного веселее, чем быть рабыней в кочевье. В этом не соврал – с колдуном ей скучно не было. Было и сытно, и интересно. Бывало и страшно, и опасно – но рабу всегда опасно и страшно. То ли выпорют, то ли отправят копать червей. С колдуном хотя бы черви и плетка не грозили. Колдун заботился и кормил.
– Ты меня перебила, - посетовала Адвар. – Я говорила – страшно делается. Я тебе сказала о сыне – а ты будто и не вспоминала о нем.
– Я помню, - Накато пожала плечами.
– Ты хоть помнишь, какой была? Потухшей и безучастной, - она подождала ответа и, не дождавшись, передернула плечами. – Мастер тебя всего лишь напоил травой. Нарочно для тебя собирал. Он сам сказал – для излечения душевных ран. И рана затянулась – будто ее и не было.
А Накато неожиданно отчетливо вспомнила: Адвар укладывается, и Амади тоже не торопится налить себе отвара. Она выпила две миски. Третью не допила – сморил сон.