Зверь выходит на охоту
Шрифт:
И замерла, боясь услышать ответ. Внутри все сжалось - и откуда только взялось дурное предчувствие? Интонации в голосе Амади ей не понравились.
– Сына твоего больше нет, - Амади внимательно поглядел в глаза Накато. – Давно уж нет. И не было, по большому счету. Он и не родился.
Девушка заморгала, не в силах понять его слова.
– Дух умершего покидает земную юдоль, уходит в мир потусторонний, - заговорил колдун. – Многие души рассеиваются вскоре после смерти. Некоторые остаются. Чаще всего колдуны – наши души более сильные, дисциплинированные. Дух Изубы отделился
– Как?! – выдохнула сипло Накато, голос сел.
– Ты бежала из дома Изубы по водостоку, - Амади успокаивающе похлопал ее по руке. – Это – чрезмерное испытание даже для тебя. У тебя в какой-то момент не осталось воздуха. Нечем стало дышать. Ты умирала. И плод в чреве тоже умер. Задохнулся. Если бы Изуба не зацепился – ты даже не заподозрила бы, что должна была стать матерью. Зародыш был слишком мал.
– Он, - девушка запнулась, голоса по-прежнему не было. – Душа еще тогда покинула его тело?
– Зародыш, что должен был сделаться телом, - поправил колдун. – Да, плод остался в чреве. Но души в нем не осталось. И Изуба сумел зацепиться за это. Он занял место, что покинул дух будущего младенца. Для него удачно все совпало: это был его сын, а значит – имелось кровное родство. И душа ребенка покинула свое место, освободив его. Это случилось быстро, дух Изубы не успел далеко уйти. Место ему нашлось почти сразу. Вытеснить дух – даже дух младенца – он бы не сумел. Но тот испарился сам. Таких случаев – один на многие тысячи. Я о подобном и не слыхал.
– Ложь! – слово вырвалось прежде, чем она успела подумать.
Колдун не возмутился – лишь покачал головой, глядя на нее с жалостью. Не разозлился, не принялся метать громы и молнии.
– Не ложь, - проговорил он. – Подумай сама.
– Ты не можешь этого знать. Ты до недавнего времени был заперт там, откуда ничего не видно! Ты только что выдумал это, чтобы заставить меня отступиться!
Адвар зафыркала.
– Вот же упертая степнячка, - проговорила она. – Да, упертая тупая степнячка, - повторила громче, с вызовом глядя на Амади, с раздражением обернувшегося к ней.
Тот махнул рукой, отвернулся. Женщина нахохлилась.
– Упрямство, достойное лучшего применения, - протянул колдун. – Твой малыш наверняка и раньше вел себя не так, как все маленькие дети. И ты это замечала – только думала, что так и должно быть. Возможно, считала, что тебе показалось. Видишь ли, я провел в башне не так много времени. Но успел кое-что услышать. Сама подумай – его не просто так держат отдельно от других детей! Не может младенец, не доживший до года, иметь такой развитый дар. Мне Адвар рассказывала, как он ее зашвырнул тогда, в лесу, когда ее послали за ним. Да и Бабатанд не стал бы гоняться за просто каким-нибудь одержимым младенцем. Изуба – его давний недруг. И тут – такая возможность заполучить этого недруга в руки, маленьким и беспомощным.
– Ты слышал разговоры других колдунов? – Накато зацепилась за эти слова.
– Слышал. Если точнее – разговор магистра Энистана с двумя его ближайшими помощниками, что занимаются детьми. Он
Ошарашенная Накато зажмурилась. Ждала, что слезы вот-вот покатятся по щекам – но глаза оставались сухими. Грудь сдавило, дышать сделалось трудно.
Вспомнилось, как внимательно, пристально порою глядел на нее малыш. Через младенческие глаза за нею наблюдал колдун.
– Он, должно быть, не собирался подавать о себе никому вестей, пока не подрастет и не окрепнет. Да и трудно это было бы в его положении. Но Бабатанд как-то исхитрился прознать. Он отправил своих людей. Те столкнулись со стражами Ошакати, что регулярно обходят далекие города и селения в поисках детей, родившихся с искрой дара. Посланница Бабатанда не справилась, - он кинул мимолетный взгляд на Адвар. – И Изуба, поняв, что в покое его не оставят, отправил зов своему верному псу. Эну.
– Люди Эну и забрали его, - Накато кивнула. – Или сам Эну…
– Возможно, что и сам. Шутка ли – доверять такое дело кому бы то ни было! Он забрал своего господина и учителя, перевез его в башню Ошакати. Чтобы здесь его вырастили в безопасности. Позволили раскрыться дару – потому как дух, заточенный в теле младенца, не может проявить свою силу в полной мере. То, что сейчас Изубе под силу – лишь малая толика его истинных способностей.
– Значит, ребенка забрал Эну… почему же они меня-то оставили в живых?
– Ты ждала мести, - Амади хмыкнул, задумался на несколько мгновений. – Возможно, Изуба и хотел бы отомстить за свою смерть. Да молочное родство просто так не перешагнешь. Ты выносила его, выкормила своим молоком. Вас теперь связывают кровные узы. Он предпочел просто оставить тебя там, где его от тебя забрали.
– А моего ребенка, - Накато запнулась. – Его не было. Он… умер еще тогда, когда я даже не знала, что стану матерью? А его дух?
– Души детей легки и бесформенны. Они почти сразу рассеиваются. В них нет того, что придает духу прочность – рассудка, способности мыслить. Он ведь даже не родился.
– Он не родился, - прошептала девушка, невидяще глядя перед собой. – Я думала, что у меня есть сын. А он на самом деле даже не родился. Я не потеряла его – его просто никогда и не было на свете.
Она резко поднялась на подламывающиеся ноги. Свет костра казался чересчур ярким, тепло огня – неуместным. Да и сидеть на бревне сделалось невыносимо.
Кажется, Адвар возмущенно вскрикнула, кинулась было за ней. Амади ее удержал, мягко что-то принялся втолковывать. Накато была за это ему благодарна. Ей не хотелось, чтобы ее сейчас кто-то останавливал. Да и на что – на ней печать колдуна, которая не даст сбежать. И бежать ей больше некуда и незачем. Она отошла в темноту, туда, куда не добиралось тепло и яркие отсветы пламени. Ноги подгибались, и она кулем осела на землю. Сидеть так оказалось куда легче, чем на бревне – не было ощущения, что вот-вот свалишься, лишившись опоры.