Зверь выходит на охоту
Шрифт:
Открывающееся издалека зрелище повергало в оторопь. Город расползался громадным бесформенным пятном возле побережья, стекал в море портовыми постройками и причалами.
А недалеко от припортовых кварталов высилась башня колдунов, сделавшаяся видимой: зрелище совершенно неземное, а самые величественные храмы и дворцы владык в сравнении с нею непоправимо блекли. Храмы и дворцы украшали медью, серебром и золотом, мрамором и малахитом, янтарем и жемчугом. Но самый изукрашенный храм не мог так светиться изнутри полупрозрачно-золотистым светом. Казалось, невиданное строение насквозь пронизывают
Башня оказалась не просто высокой: она тянулась с земли до самого неба. Вершина терялась далеко в вышине, так что и видно не было.
Высоко-высоко, у самого небосвода, ее окутывали густеющие клубы светящегося тумана. Верх терялся в них, а они, в свою очередь, уходили в небесную синеву и терялись в ней, расползаясь редеющими облачками по всему небу, насколько хватало глаз. И непонятно было – есть ли верх у башни вообще, или она так и тянется вверх, никогда не заканчиваясь.
– Одна, - задумчиво протянула Накато. – Послушник говорил – у башни несколько крыльев, - она смолкла.
Та тянулась снизу вверх, связывая небо и землю. Возможно, из-за расстояния, возможно – из-за высоты она казалась хрупкой и очень-очень тонкой. Того гляди переломится пополам и обвалится прямо на распростертый у подножия город! Обломков хватит, чтобы засыпать половину – если не больше.
– Неужели рухнет? – подала голос молчавшая до сих пор Адвар.
Она застыла рядом, тоже глядя на открывшийся с высоты вид.
– Навряд ли, - хмыкнул Амади. – Магистр Энистан ни за что этого не допустит! Правда, ему придется обратиться за помощью к могущественной Нефер, - он хихикнул.
– Да помилуют нас боги и духи! Одной степной тупице удалось то, чего безуспешно пятый год пытаются добиться правитель Мвенай и жрица Саалиндж.
– Потому что она следовала голосу сердца и порыву души. А Мвенай и Саалиндж читали трактаты, и теперь поступают по написанному в мудрых свитках. А ум порою пасует перед стихийным порывом, не сдержанным оковами разума, - протянул Амади. – Я много раз наблюдал такое… правда, настолько явственно и с таким чудовищным размахом – впервые. Мало того, что в одиночку призвать богиню своей волей и стремлением. Еще и поставить самого магистра Энистана в положение, когда он вынужден будет добавить лепту к уже совершенному! – он негромко рассмеялся, качая головой.
– Тебе это кажется смешным, мастер? – недоверчиво протянула Адвар.
– Как минимум, весьма занятным. Давно магистру Энистану не подкидывали эдаких задачек!
Накато вслушивалась в обмен фразами. Она – степная тупица. Это – пусть! Но колдун, кажется, настроен благодушно. И позволил ей задавать вопросы. Даже отвечает на них.
А она, хоть и тупица, способна кое-что связать между собою. Скажем, слова Адвар о правителе Мальтахёэ Мвенае и жрице Саалиндж.
– Правитель Мвенай и Саалиндж пытались призвать великую Нефер, дать ей плоть? – подала она голос. – И попытки их длились последние пять лет?
Она припомнила давно слышанные разговоры Амади с его приятелем. Тогда она не связывала их слов ни с чем. Она и не пыталась понять, о чем говорит хозяин – не ее ума дело. Но то – тогда, несколько лет назад. А теперь – совсем иное. Теперь она совсем не та наивная
– Правитель Мвенай совместно с верховной жрицей Саалиндж, по ее наущению, пытался призвать в город великую Умм, - поправил Амади. – Владычицу и воплощение земной силы, покровительницу урожая и плодородия.
– Праздник плодородия, - протянула Накато. – В этот день все жители и приезжие выходят на улицы, чтобы почтить божественную Умм. Это жертвоприношение…
Она смолкла, изумленная услышанным. Она помнила восторг и благоговение, охватившие ее на площади перед храмом богини.
Помнила и жрецов на улицах, что разносили опьяняющие напитки. Помнила растерянные лица людей, что поутру брели к своим жилищам. И то, как отворачивались от них редкие прохожие, что уже успели привести себя в порядок, и вышли из дома снова, чтобы идти и заниматься привычными делами. Ночной ритуал был жертвоприношением, и в жертву приносили…
Что именно – Накато не могла бы выразить словами. Но смутно ощущала, что догадка ее верна. Странно – правитель Мальтахёэ пытался призвать Умм, а колдуны и их магистр назначили кару для того, кто поспособствует призыву кого-либо из богов в Ошакати.
– Идем! – окликнул Амади. – Пора.
Накато неохотно оторвала взгляд от башни. Та являла собою небывалое на земле зрелище – не в человеческих силах выстроить башню от земли до самого неба. Да и не найдешь на земле такого камня, который сам собою светился бы изнутри. Точнее – найти было бы можно: самоцветов самой разной окраски хватало. Как и стеклянных бус. Но то – бусы и другие побрякушки. А здесь – громадное строение, многократно больше любого храма или дворца.
– Идем-идем, - колдун ухмыльнулся – он стоял, ожидая, когда она отступит от края площадки, с которой открывался вид на город с башней. – Проходи, - кивнул на узкую тропку.
Накато послушно шагнула, пошла вперед. Понятно – больше Амади спиной к ней не повернется. Даже теперь, когда вернул печать на ее руку. После того, как она ослушалась и удрала от него в башне, веры ей не будет. Пусть он и говорит иное.
Следом шла Адвар – Накато безошибочно различила ее шаги прямо за спиной. А Амади, значит, идет следом – так, чтобы видеть их обеих.
К чему Адвар следовать за ним? Она-то свободна! На ней нет печати, и Амади даже речи об этом не заводил. Но женщина шагала – совершенно добровольно. Более того – предыдущие попытки Накато сбежать ее откровенно злили. Она и сейчас не пыталась скрыть раздражения. Точно это она чуть не потеряла рабыню.
А может, Амади запретил ей уходить? Или пригрозил.
Каменистая нехоженая тропа привычно стелилась под ноги, и мысли текли сами собою. Ее хозяин появился в башне вместе с Адвар.
Два года назад дух колдуна заточили в магическом кристалле. Кристалл этот остался в Мальтахёэ. Накато тогда пришлось бежать, так что забрать его она не смогла. О возвращении в город не могло идти и речи. Однако магистр Энистан, судя по всему, сумел как-то добраться до заточенного духа ее хозяина и даже вытащить его. И переместить в башню. Сделал он это при помощи следа от ее срезанной печати.