Зверь
Шрифт:
Его колотила мелкая нервная дрожь.
«И что теперь? — лихорадочно соображал он. — Было ли у него оружие?».
Оружие у Штанцлера было: короткий и широкий кинжал, подвешенный к поясу. Марсель снял его и спрятал в рукаве собственного халата.
Дальше предстояло самое сложное: постучать в дверь, чтобы привлечь внимание охраны, и сообщить, что граф Штанцлер просит одного из караульных войти внутрь за его распоряжениями. А после этого положиться на удачу и на Леворукого.
К тому же, если в замке идёт панихида по Эсперадору, солдат могли позвать на неё. Если повезёт, то охранников
Марсель глубоко вздохнул, как перед броском в воду, отодвинул ящик для дров в сторону и несколько раз стукнул кулаком в крепкую дубовую доску. Караульные откликаться не торопились. Возможно, проклятые эсператисты молились, а возможно, тянули тинту за упокой души Юнния. Нервное напряжение Марселя достигло своего предела: он нетерпеливо выругался, ещё раз саданул кулаком по двери и с силой дёрнул её на себя.
___________________
[1] Филипп Депорт. «С годами я узрю за муки воздаянье» (пер. Ю. Верховского).
[2] В роли Филиппа Лепорта выступает Филипп Депорт.
[3] Поспешай медленно (лат).
Глава 7. Смута. 2
2
Дверь поддалась, словно стояла незапертой. Это было так чудовищно неправильно, что Марсель весь сжался, как заведённая до предела пружина. Он судорожно вцепился в кинжал Штанцлера, спрятанный в широком рукаве халата, и настороженно просунул голову в щель между косяком и тяжёлой створкой.
В караульной царила темень. Факелы не горели; огонь в очаге погас. Вокруг стоял пронизывающий холод и вдобавок сильно воняло плесенью: всё-таки подвал, что ни говори, всегда держит влагу.
Неужели Штанцлер отпустил солдат Карваля прежде чем явиться к узнику? Или известие о смерти Эсперадора привело эпинских мятежников в такое смятение, что в замке начался хаос?.. Размышлять об этом было некогда.
Марсель бесшумно проскользнул в дверную щель, торопливо пересёк караулку и выскочил в тёмный коридор, сырой и стылый, как подземный лабиринт.
Солдат не было и здесь.
Темнота казалась настолько плотной, что давила почти физически. Марсель осторожно нащупал стену и вздрогнул, случайно попав в холодное пятно плесени. Брезгливо скривившись, он крадучись двинулся вперёд.
Коридор заканчивался лестницей. Споткнувшись в темноте о нижнюю ступеньку, Марсель остановился и прислушался.
Подвал словно вымер. Вокруг царила гулкая тишина.
Взбудораженный неожиданным везением, Марсель начал подниматься, поминутно замирая и озираясь. Ни шороха, ни звука. Только его собственные туфли шаркали по камню – так испуганные мыши шуршат в поисках норы.
Входная дверь стояла приотворённой. Свежий воздух, проникавший со двора, был заметно теплее подвального, и казалось, что снаружи светлее, чем внутри, хотя уже царила глубокая ночь.
Марсель просочился на крыльцо как привидение. Сам знаменитый Вальтазар позеленел бы от зависти, увидев его маневр. Но любоваться было некому: двор был полностью загромождён штабелями бочонков, ящиками и тяжело гружёнными телегами, из-за которых в свете звёзд то тут, то там
Следовало убраться отсюда как можно скорее.
Марсель немного помнил здешнюю топографию: в плане замок представлял собою треугольник с тремя мощными башнями по вершинам. В прежние времена его окружал глубокий ров с водой и земляная насыпь, но после приснопамятного восстания Эгмонта Окделла кардинал Сильвестр приказал сровнять насыпь и завалить ров, а главную замковую башню – двойную, находившуюся на въезде и заключавшую в себе подъёмные ворота – снести до основания. В результате внутренний двор стоял теперь нараспашку, беззащитный перед любым вторжением и открытый всем ветрам. Когда Марсель прибыл сюда летом, въезд напомнил ему щербатый оскал человека, которому выбили передние зубы.
Сейчас с той стороны тянуло резким запахом навоза: похоже, мятежники спешно пытались восстановить защитную насыпь. Марсель пригнулся и, прячась за телегами, бесшумно двинулся к выходу. Прямо под его ногами блеснула узенькая полоска изморози – словно тропа, едва намеченная крупинками сухого снега и мелкого слюдянистого льда. Казалось, кто-то набросал хлебные крошки, указывая верный путь, как мальчик-с-пальчик из старинной эпинской сказки. Марсель решил слепо довериться этому знаку.
Он не прогадал: ему удалось выйти никем не замеченным. Он слышал голоса солдат, стоявших на страже возле насыпи и у частокола, который возводили рядом. Он прошёл буквально в нескольких шагах от дозорных и повернул за угол стены, чудом разминувшись с караулом.
Ему удалось сбежать! Леворукий явно покровительствовал грешнику.
Оставалось добраться до редкого леска, окаймляющего берег речки, которая протекала к востоку от Эр-Эпинэ, и отыскать способ переправиться на другую сторону – там, в нескольких хорнах к северу, по слухам, располагался лагерь Алвы. Марсель надеялся, что правильно истолковал все слышанные им намёки и обрывки солдатской болтовни.
Но добраться до леса было не так-то просто: между ним и замковой стеной лежало поле, лысое, как тонзура монаха. И хотя луна скрывалась за облаками, света звёзд могло оказаться достаточно для какого-нибудь зоркого стрелка, не ко времени глянувшего в эту сторону.
Марсель нёсся во весь дух и уже достиг первых кустов орешника, когда уловил у себя за спиной цокот лошадиных копыт. Лошадь шла неторопливо и, похоже, прихрамывала.
Вероятно, это загулявший крестьянин возвращается домой с поздней попойки. Но, увидев среди ночи незнакомца, он вполне мог завопить благим матом, и поэтому Марсель поспешно юркнул в ближайший куст.
Он не успел даже затаить дыхание: цокот копыт затих. Марсель таращился сквозь ветки до рези в глазах, но перед ним лежало только голое поле, которое он только что пересёк. Припозднившийся крестьянин исчез, словно растворился в воздухе.