Звездная бирема "Аквила". Рубеж
Шрифт:
"Планета с шестимиллиардным населением, три обжитых естественных спутника, четыре станции, системы обороны и немалый флот, - думала Ливия, без стеснения разглядывая лицо противницы.
– А у меня? Три корабля, из которых один - легкий разведчик, а другой - вообще трофейное корыто, кое-как отмытое после варваров. Сорок торпед и пять с лишним сотен человек, которым без Ацилия, в общем-то, терять нечего. И мозги. Хотя по этой позиции преимущество не на нашей стороне. Побарахтаемся".
Матриархат - это власть старух, и госпожа Эпонима - повелительница мира, помешанного на естественности - была едва ли
Хотя матриарх Бренны, без сомнения, даже живорожденных лацийцев не считала себе ровней. Их ведь тоже "улучшали".
Задрапированная в складки просторного белого одеяния, с инфо-обручем, стилизованным под золотую диадему, на рыжих с проседью волосах, госпожа Эпонима смотрелась варварской королевой. Хотя именно ею она и была, впрочем.
Но Ливию варвары и их королевы - или матриархи, если угодно - интересовали в данный момент исключительно в качестве мишеней.
– Ты захватила моих людей, - сказала она вместо приветствия.
– Верни их.
– Задержала, - ухмыльнулась галийка.
– Они задержаны, а не захвачены. И у меня есть все основания держать их и дальше.
– Основания?
– наварх моргнула, изображая удивление.
– Какие? Плюнули в неположенном месте или помочились на одну из твоих бесценных елок, варварка? В задницу такие основания. Верни их. Немедленно.
На мостике "Аквилы" и без того было тихо, но после таких слов Ливии стало, как говорят на флоте, "слышно, как фотоны шуршат". У хозяйки Бренны дернулось веко.
– С жалкой кучкой бродяг за спиной ты, вожак шайки беглых генмодифицированных биоконструктов, хамишь мне в моем собственном пространстве?
– помолчав, процедила галийка.
– Сколько там у тебя солдат? Пятьсот?
– Этим бродягам нечего терять, - Ливия криво улыбнулась.
– И они не боятся смерти. Нам, биоконструктам, инстинкт самосохранения еще в репликаторах купируют. Можешь сказать то же самое о своих? На самом деле тебя должна волновать не численность моего экипажа, а количество моих торпед. Верни заложников, и мы еще сможем решить всё мирно.
Матриарх прищурилась:
– Мирно - с тобой? Число твоих торпед мне известно. Поделить ли мне одного из твоих солдат на равное количество кусков? Который тебе меньше всего нужен?
– Значит, ты умеешь считать, варварка. У Бренны три луны, у меня - три корабля. Вопрос: какой из спутников тебе менее всего симпатичен?
– Я могу тебя сбить прежде, чем ты шевельнешь пальцем, чтоб активировать орудия, - после невыносимо долгой паузы ответила галийка.
– Ты опоздала. Я уже шевельнула, - Ливия демонстративно развела руками.
– Ты собьешь, и я взорвусь, о да. Эти атмосферные установки такие хрупкие, а бесценные экосистемы - еще уязвимей. Взрыв реактора боевого корабля да плюс детонация всего боекомплекта в атмосфере - представляешь, какой будет фейерверк?
Матриарх
– Последовательность инициирована, все коды введены, система ждет только сигнала. Твоего выстрела, госпожа Эпонима. Курс проложен и зафиксирован. Перепроверь свои расчеты. Я успею войти в атмосферу прежде, чем ты меня уничтожишь. Не дешевле будет просто вернуть моих солдат?
– Ради десятка ты пожертвуешь сотнями.
Это был не вопрос, а констатация. Хозяйка Бренны уже проанализировала все и сделала выводы. А вот решения покуда еще не приняла. Существовал ли вообще вариант, позволяющий выйти из "парадокса заложника" с достоинством?
– Они - это "Аквила", - просто ответила Ливия на вопрос, который так и не был задан.
– "Аквила" - это я. И Республика. Психология муравейника, если ты понимаешь, о чем я.
От такого заявления опешила не только галийка, но и все свидетели переговоров.
– Давай прервемся ненадолго, - предложила Эпонима уже гораздо более дружелюбным тоном.
– Никто никого не убивает и не взрывает в ближайшие полчаса. Я должна подумать.
Наварх кивнула. Она не обольщалась внезапной гибкостью противницы - в конце концов, хорошие торговцы и должны быть увертливыми и гибкими. Галийка решила проверить нервы Аквилинов - что ж! Время играет на руку не только Эпониме, Ливии тоже. Лишние полчаса жизни - разве плохо?
За месяцы, прошедшие с того рокового дня, когда психокорректор станции Цикута совершил самый опрометчивый шаг в жизни - поднялся на борт "Аквилы" - Луций Антоний успел свыкнуться с множеством вещей, которые прежде казались ему дикими и невозможными. Убедился, что весь багаж его знаний и опыта ничего не стоит здесь, в чреве этого высокотехнологичного монстра, крохотного в сравнении с ледяной пустотой пространства. Свыкся и даже привык, что сам он, Луций из блистательной фамилии Антониев, не более чем досадная помеха, объект насмешек и лишний рот, потребляющий далеко не бесконечные ресурсы корабля. Смирился с другими неудобствами и унижениями.
Единственное, к чему Антоний привыкнуть никак не мог, так это к легкости, с которой все, буквально все его недавние подопечные, рисковали жизнью. Своей и, в особенности, чужой.
Никого из Аквилинов, Либертинов или свежеиспеченных Целеринов не смутил и даже не встревожил тот факт, что противостояние Ливии Терции с матроной Бренны с большой вероятностью закончится гибелью эскадры. Никто не возмутился, никто не усомнился... Похвальная лояльность командиру - превосходное качество для плебеев, с рождения предназначенных на убой... Но восхищаться непримиримой стойкостью воинов Лация уместней все-таки на расстоянии. Желательно - в несколько световых лет.
Сейчас, почти безучастно наблюдая за самоубийственной активностью на биреме, Антоний вдруг понял, что перегорел. Сгорел, как инжектор плазмопровода или что там у них все время сгорает. Устал унижаться, устал прятаться и красться, смертельно устал ежечасно носить "броню" интеллектуального превосходства - единственное свое средство "индивидуальной защиты". После Алнота он всерьез опасался, что угрозы Ливии насчет ссылки в сектор рекреации осуществятся. Теперь он уже жалел, что угрозы так и остались всего лишь еще одной издевательской шуточкой.