Звездная бирема "Аквила". Рубеж
Шрифт:
А чтобы Ливия Терция случайно не забыла о своем обещании, Антоний решил перебраться поближе к мостику, а заодно оценить психологическую обстановку.
– А, это ты, мозголом, - бросила через плечо вигилия.
– Крадешься, как Фиделис.
Она одна и заметила его присутствие, остальным Аквилинам было плевать на Луция Антония. Даже наглый сцинк, возлежавший на подголовье навархова кресла, морды в его сторону не повернул.
В закрытом наглухо претории Гай Ацилий беседовал с госпожой Эпонимой. Звук изолировали, чтобы не отвлекать команду, и только Ливия знала,
"Давай, Курион, договорись уже по-хорошему. И помни -- у тебя есть я. Просто найди бескровное решение. Ты же сенатор! Это твоя работа!"
Антоний старался думать позитивно, чтобы самому не запаниковать. Ведь стоило лишь глянуть на тактические и проекционные экраны, чтобы утратить душевное равновесие. Все пространство вокруг "Аквилы" так и кишело галийскими кораблями. В местной классификации психокуратор разбирался примерно, как в системах корабельной связи. Но их было много, очень много. Как будто от их количества по-настоящему что-то зависело, если Ливия вдруг решит выполнить свой самоубийственный маневр.
Впрочем, зеленый диск Второй луны служил не только красивым фоном для всей этой взрывоопасной суеты, но и отличным напоминанием всем и каждому -- то, что создавалось пару сотен лет, то, во что вложены миллионы, может исчезнуть в считанные секунды.
Галактику населяли миллиарды людей, объединенных между собой разным политическим устройством или социальной структурой, но все они, как один, больше всего ненавидели терпеть убытки и видеть, как идут прахом плоды их трудов. Видовое свойство, которое много раз спасало человечество от полного уничтожения.
Переговоры вел Гай Ацилий, справедливо рассудивший, что кровожадные комментарии Аквилины насчет заскучавших в пусковых шахтах торпед, может, и придадут процессу скорости, но на результате скажутся непредсказуемо. Ливия на это только плечами пожала и согласилась ждать, терпеливая, как сцинк. Переговоры... как-то шли. Наварх, внимательно прислушиваясь, не сомневалась: рано или поздно ей тоже придется высказаться.
Курион, к счастью, согласился, что заострять внимание отдельно на персоне Кассии не следует. Понятно же: стоит проявить к кому-то из заложников особый интерес, и цена взлетит настолько, что никаких фондов партии популяров не хватит. Еще и корабли заложить придется.
Кстати, этого, похоже, не избежать. Эпонима, сообразив, что Ацилий согласен платить, выставила дополнительный счет за угнанный спас-бот, побитых галийцев и амортизацию камеры предварительного заключения и спецсредств, примененных при задержании. Только в Галии с тебя потребуют оплатить услуги собственных тюремщиков.
Весь тщательно взлелеянный план: переоснащение эскадры, дополнительные инженерные игрушки и маленькие подарки для торвентория - все пошло в утилизатор. Хорошо, если после
Так что может статься, что щедрая жертва Антония придется кстати. Ливия покосилась на психокорректора, нервно замершего при входе на мостик. Разумеется, это: "Пожертвуй мною!" переводилось как: "Высади меня уже хоть где-нибудь, ну, пожалуйста, пожалуйста!.. Я жить хочу!" Торговать психокураторами, да еще и по их же просьбе, Ливии еще не доводилось, однако - все бывает впервые!
Размышления наварха прервал Ацилий. Патриций выглянул из претория и, не смущаясь, вытер пот с высокого чела.
– Ну, как?
– не постеснялась спросить наварх. Слышать-то она все слышала, но ведь экипаж тоже нервничает.
Курион вздохнул:
– Мы прервались, чтобы обдумать нюансы. Видишь ли, все средства с моего счета уйдут на выкуп, однако матрона настаивает, что мы еще кое-что должны. Ну, ты видела список претензий.
– Бот, побои и прочее. Мы остаемся голыми, да. Но главное - вытащим наших людей. И Кассию. Что насчет Кассии?
– Она в списке вместе с остальными. Не думаю, что Эпонима рискнет нажить себе проблемы, продавая республиканскую лигарию парфам. Это будет нехороший прецедент, которого Сенат не оставит. Даже учитывая наши обстоятельства.
Ацилий был прав. Мятеж там или нет, имущество или гражданин - то, что принадлежит Лацию, неприкосновенно для варваров. Продажа лацийской лигарии парфам - это не плевок даже в сторону Республики, а натуральное приглашение к агрессии. На Лации узнают, причем от самих же парфов. И не простят.
– Ну что ж, - Ливия кивнула.
– Значит, придется нам лететь домой с тем, что есть. А дополнительные претензии... Скажи ей, что я всегда готова добавить пару торпед в качестве бонуса. Или, если желаешь, я сама могу присоединиться к беседе.
Патриций молча зажмурился. Наварх коротко хохотнула.
– Понимаю, господин. Однако, когда договоришься с варваркой, дай мне возможность тоже с ней связаться. У меня есть предложение, - она покосилась на Антония снова, - от которого Эпонима вряд ли откажется.
Темнота перед глазами раздражала даже сильнее, чем яркий свет, бьющий в лицо во время допроса. Когда не видно, что с тобой делают, это очень нервирует.
– Ай! Больно же!
– Да ты у нас неженка, - хмыкнула невидимая галийка.
– Задолбали колоть всякую гадость, - огрызнулась пленница.
Там, где хватило бы простого мешка на голову, сволочные варварки опять, уже в который раз, решили воспользоваться достижениями фармакологии. Они, похоже, обожали свои инфузоры и радовались любой возможности контролировать пленницу.
– Боишься меня? Так есть способы и попроще.
Каждое слово сыпалось горячим песком из пересохшего рта. Еще бы! В крови у Кассии кипел химический суп из психактиваторов, холинолитиков и еще какой-то гадости, блокирующей зрительный нерв.