Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень
Шрифт:
– Кстати, многоуважаемый коллега, – сказал идальго, – не представите ли вы мне ваших друзей?
Однако друзья поспешили представиться сами.
– Себастьян Нулиус, звездочет.
Мигель Пардоза любезно поклонился.
– Бальтазар Букреус, архивариус нустернского магистрата, – чинно представился Бальтазар.
– Да вы шутите! – всплеснул руками гость.
– Ничуть, – холодно ответил архивариус и принялся набивать трубку.
– Возможно ли такое везение! И в один день! Я встретил коллегу, принес утешительную весть о вашем знакомом
– Простая случайность, – отозвался архивариус.
– Когда вы узнаете, почему я хочу к вам обратиться, то поймете мой восторг. Меня чрезвычайно интересуют «Традосские хроники».
Архивариус взглянул на гостя, и на его, обычно спокойном, лице отразилось холодное удивление.
– «Традосские хроники», смею вас уверить, хранятся в Традоссе, но отнюдь не в Нустерне. Вам дали неверный адрес, господин Пардоза.
– О нет, господин архивариус. Дело в том, что меня интересует лишь один – тринадцатый – том этих хроник. А он, как мне доподлинно известно, должен находиться у вас в архиве.
– Вот как, – усмехнулся Бальтазар, – значит, вам известно больше, чем мне. Я никогда не слышал о тринадцатом томе «Традосских хроник» и уж тем более о том, что он находится в Нустерне.
– Но, может быть, вы просто не встречали его. Знаете, как это бывает: заваляется где-нибудь книга, а если поискать – то она тут как тут.
– Я, разумеется, поищу, господин Пардоза, уж коли вы так настаиваете. Но результат известен заранее. «Традосские хроники» составляют двенадцать томов, и это знают все. А что касается того, что какой-либо том затерялся у меня в архиве, то это просто нелепо. Городок наш небольшой, и архив, как вы понимаете, маленький. Где уж тут заваляться…
Я слышал, – продолжал настаивать гость, – что при университете есть обширная библиотека.
– О, что вы, – усмехнулся архивариус, – собрание самых распространенных трудов – и только.
Себастьян был крайне удивлен тем, что его друг так умаляет достоинства университетской библиотеки, про архив же он знал мало. Удивился и профессор, поэтому тут же возразил:
– Да нет, Бальтазар, библиотека в университете хорошая.
– Это кому как.
– Очень жаль, если это так, – с досадой проговорил идальго, сверля внимательным взглядом невозмутимого архивариуса.
– Однако, – встрепенулся профессор, – мы, уважаемый господин Пардоза, не закончили нашего диспута.
– О нет, господин профессор, – возразил идальго. – Думаю, нам лучше оставить это до завтра. Я очень устал с дороги и, с вашего разрешения, господа, отправлюсь на покой.
– Очень жаль, – опечалился профессор. – Но я надеюсь…
– Не смеем вас задерживать, – перебил его архивариус и, не вставая, раскланялся с гостем.
Глава шестая
Перстень идальго из Валезии. – Племянница бургомистра и смятение юного звездочета. – Архивариус Букреус приглашает Себастьяна
Трактирщик пошел проводить господина Пардозу в его комнату. Едва они удалились, Себастьян обратился к архивариусу:
– Мне показалось, что ты был не очень-то любезен с гостем. Отчего бы это?
– Да-да, – подтвердил профессор, – я тоже заметил …
– А на мой взгляд, – отвечал архивариус, – я был предельно любезен с этим человеком. И мне это стоило немалых усилий, поскольку, признаюсь, он мне не понравился.
– Странно, – проговорил Себастьян, – а меня он, пожалуй, заинтересовал.
– В том, что наш гость интересен, нет никакого сомнения, – согласился архивариус, – но тем не менее…
– Ты не справедлив, мой друг, – перебил его профессор. – Господин Пардоза – весьма достойный человек и к тому же мой коллега, энтомолог. Для меня не может быть лучшей аттестации.
– Однако зачем энтомологу «Традосские хроники», где нет ни слова о насекомых? Кстати, заметил ли ты, Себастьян, – обратился архивариус к звездочету, – перстень на руке идальго?
– Какой-то перстень, кажется, был у него. Серебряный, по-моему, с неизвестным мне, желтым, камнем.
– Тебе, я погляжу, все камни неизвестны, – вмешался профессор. – Это всего лишь обыкновенный цитрин.
– Цитрин, бесспорно, обыкновенный, – согласился архивариус, – но сделан он очень уж необыкновенно. Во-первых, огранка. Такая используется, как правило, для изготовления талисманов. А во-вторых, знаки, выгравированные на камне…
– Какой-нибудь рисунок, – предположил профессор.
– О нет, это не какой-нибудь рисунок, это – магические знаки. Правда, я их не разглядел как следует. Одним словом, Мигель Пардоза обладает сильнейшим талисманом фантазии и лжи. Такой камень помогает искажать реальность и, с одной стороны, возбуждает и обостряет фантазию владельца, а с другой, помогает ему скрывать истину или вводить в заблуждение. Поскольку новоявленный идальго не похож ни на мечтателя, ни на фантазера, то скорее всего талисман служит ему для обмана.
– Так, стало быть, – промолвил звездочет, – ты хочешь сказать, что господин Пардоза нас в чем-то обманул?
– Я не поймал его на лжи, – ответил архивариус, – а потому ничего не утверждаю. Но поведение его показалось мне подозрительным.
– Бальтазар, опять ты все запутываешь! – простонал профессор. – Нет, надо срочно глотнуть чего-нибудь освежающего!
– Скажи, Бальтазар, что это за тринадцатый том «Традосских хроник»? – спросил Себастьян.
– Ничего определенного сказать не могу, – пожав плечами, ответил архивариус. – О нем однажды упомянул старый хранитель Традосского архива, да и то как-то вскользь и довольно туманно. В ту пору я был еще совсем молод и не придал значения его словам. А жаль. Похоже, что этот том существует. Но удивительно другое: откуда об этом мог узнать идальго из Валезии?