Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень

Гир Александр

– Да как вам сказать, сударь… – наконец проговорил он. – Останавливался тут один молодой человек… тоже путешественник… или что-то в этом роде… Но он куда-то пропал.

– Как пропал? – удивился гость.

– Как это пропал?! – воскликнул Себастьян, вскакивая с места. Вслед за ним поднялся и архивариус. Музыка оборвалась и оставшиеся посетители обратили взоры на Локка.

– Да вот так, господа, – растерянно отвечал трактирщик. – Я и не знаю, что подумать. Вчера утром он отправился на прогулку, но вечером так и не вернулся в гостиницу. Нет его

и по сию пору. Возможно, он уехал, но почему-то не предупредил меня и к тому же не заплатил ни одной монеты, что, поверьте, очень странно. Этот юноша, скажу я вам, – человек не того сорта, чтобы уехать, не расплатившись.

– Действительно странно, – промолвил Себастьян. – И я тоже хорош: все эти дни хотел с ним повидаться, а сегодня просидел здесь целый вечер и совершенно забыл справиться о нем.

– Представь, Себастьян, со мной произошла та же история, – задумчиво сказал архивариус.

– А как звали этого юношу? – поинтересовался гость.

– Карабус. Самюэль Карабус, – ответил Локк.

Профессор Инсекториус, сидевший до этого в сонном и расслабленном состоянии, внезапно встрепенулся.

– Кто пропал? – спросил он и попытался было подняться, но тут же упал на стул.

– Пропал Самюэль Карабус, – ответил Локк. – Он тут останавливался.

– Не знаю, какой это Карабус у вас пропал, но вот я вчера нашел удивительную жужелицу. – Проговорив эту совершенно неуместную фразу, профессор Инсекториус приосанился и задрал нос кверху.

Незнакомец быстро направился к профессору и с сияющим лицом спросил:

– Если не ошибаюсь, вы – энтомолог?

– Да, – с достоинством ответил профессор. – С кем имею честь?

– Мигель Пардоза, идальго из Валезии, к вашим услугам.

И новоявленный господин Пардоза заговорил так быстро и так темпераментно, как в Нустерне никто и никогда не говорил. Он сказал, что является страстным энтомологом, что имя профессора…– «Как вас…э-э? Инсекториус? Очень приятно!» – имя профессора Инсекториуса ему хорошо известно, что он чрезвычайно счастлив лично познакомиться с таким замечательным ученым, – и еще много чего уже сугубо энтомологического.

– Надо же, – несколько ошеломленно проговорил профессор, – а я и не предполагал, что мое имя известно за пределами герцогства.

Инсекториус млел, как девица во время сватовства, а его друзья и трактирщик с недоумением слушали этот внезапный обмен любезностями между коллегами, переходящий чуть ли не в научный диспут. Гаст вновь заиграл балладу.

– Господа, – проговорил Себастьян, – отложите на время ваши энтомологические выкрутасы.

Профессор и господин Пардоза в недоумении посмотрели на него.

– Артур, – продолжал звездочет, – при чем тут твоя жужелица? Ведь речь идет совсем о другом.

– Как это при чем? – удивился и даже обиделся профессор. – Я же тебе говорил, что это редчайший экземпляр, совершенно неизвестный вид, – и уже более не глядя ни на кого, профессор обратился к гостю: – Так вот, уважаемый господин Пардоза, со вчерашнего дня, а точнее со

вчерашнего вечера, я являюсь обладателем уникального экземпляра золотой жужелицы, мною впервые обнаруженной и описанной. Теперь этот экземпляр находится в моей коллекции, в коробочке на булавочке.

– На булавочке, – не проговорил, а скорее пропел идальго. – Какая прелесть! Ему там самое место! Я хочу сказать, в вашей коллекции. Надеюсь, вы его прибулавили достаточно хорошо?

– О, не сомневайтесь, – гордо ответил профессор.

– И все-таки я что-то не пойму… – задумчиво промолвил архивариус.

Однако Артур и не думал что-либо пояснять. Он был в восторге оттого, что чуть ли не впервые в жизни встретил коллегу. Он буквально вцепился в гостя, ничуть не замечая, что у того внезапно и, кажется, начисто пропал интерес к энтомологии.

Господин Пардоза лишь вполуха слушал профессора, а сам косился в сторону Себастьяна, который взялся в двух словах рассказать архивариусу о находке профессора.

Когда же звездочет замолчал, архивариус переспросил:

– И ты говоришь, что этого вора так и не нашли?

– Да, надо полагать, улизнул потихоньку.

– Давненько в городе не было воровства, да еще такого неудачного.

Они вернулись к столу, где профессор все еще изливал свое красноречие на идальго из Валезии.

– И все-таки, – промолвил Себастьян, – куда же подевался Самюэль Карабус?

– А он уехал, – отозвался гость.

– Как уехал? – удивился Локк. – Когда?

– Э-э, вчера, надо полагать, и уехал, – быстро проговорил Пардоза. – Я встретил его в Традоссе, и он велел вам кланяться, трактирщик.

Все, кроме профессора, ошарашено смотрели на гостя: его непринужденное заявление было как гром среди ясного неба.

– Да ведь он даже не предупредил, – говорил Локк, – а я его еще спрашивал – далеко, мол, собрались?

– О, поверьте, он ужасно переживал, что не смог с вами проститься. Но срочные дела, спешка… Сами же изволили говорить, что он даже не расплатился. Но пусть это вас не беспокоит. Самюэль – человек, безусловно, порядочный. Он просил меня передать вам плату за проживание. Вот, возьмите.

Мигель Пардоза выложил перед трактирщиком тугой кожаный кошелек. Локк взвесил его на руке и промолвил:

– Этого будет слишком много.

– Возьмите заодно и с меня. Мало ли что может случиться. Вдруг и у меня появятся причины для внезапного отъезда.

– Ну вот, все выяснилось, и нет никаких загадок, – воскликнул профессор Инсекториус. – Налей-ка нам, Локк, пожалуйста, вина да и себя не забудь.

– Благодарю вас, сударь. Признаться, у меня камень с души свалился, – отозвался трактирщик и отправился за новым кувшином.

– Позвольте, позвольте! – опомнился Себастьян. – Так вы, стало быть, знакомы с Самюэлем Карабусом?

– Ну разумеется, – ответил господин Пардоза. – Мы с ним познакомились еще в Ноэрбе.

– За исчезновение всяких недоумений, – провозгласил профессор, – и за доброе знакомство!