35 килограммов
Шрифт:
– Вот и я удивлён.
В этот момент по залу раздаётся гулкая сирена. Пронзительный, вибрирующий звук, от которого сжимаются зубы. Где-то вдалеке кричат:
– Отойти от центра!
– Всем к краю!
Я быстро складываю оружие в сумку, застёгиваю молнию. Астра и Красавчик, спавшие неподалёку, вскакивают. Астра протирает глаза, её фиолетовые зрачки расширены от недосыпа. Красавчик зевает, но тут же настораживается, услышав шум.
– Что происходит?
– спрашивает он.
Старик неспешно поднимается, потягивается.
–
Мы следуем за ним к стене. Зал уже оживает - люди вскакивают с пола, отползают к краям, освобождая пространство в центре. Из боковых проходов вываливаются группы - десятки, может, сотни человек.
Их сразу видно.
Одни - в красных повязках на головах. Другие - в жёлтых. Третьи - в зелёных. Они вооружены: у кого-то палки, у кого-то самодельные ножи, торчащие из-за поясов. Они занимают позиции в разных концах зала, но ближе к центру, чем остальные.
– Кто это?
– шиплю я старику.
– Банды, - отвечает он равнодушно.
– Те, что в красном - “Грязные рты”, желтые - “Просвещенные”, зеленые - “Дети моря”.
Я не спрашиваю старика, что происходит - и так уже понятно. Сейчас начнут делить что-то ценное. Остался лишь вопрос - что именно.
Сирена звучит ещё раз - короче, резче.
Группы растягиваются, образуя неровный круг, перекрывая подходы к центру для остальных. Из проходов выходят новые люди - тоже с повязками, но без оружия. Они выстраиваются за своими «охранниками».
Те, кто без повязок - а таких большинство - пытаются прорваться к центру. Но повязки не пускают. Отталкивают. Бьют палками особо активных.
– Назад!
– Ждите своей очереди!
– !@#$!
– кто-то орёт из толпы.
– Совсем зажрались!
Красавчик ёрзает на месте, сжимает кулаки.
– Так и будем ждать?
– бросает он мне.
– Нам ничего не достанется.
Я пожимаю плечами.
– Посмотрим.
Сирена звучит в третий раз - долго, протяжно.
И тогда из шахты в потолке, не сквозной, а той, что оканчивается полом, начинают падать тюки.
Один, другой, третий. Несколько десятков.
Мешки с едой.
От каждой банды выходит по человеку. Трое подходят к центру, начинают разглядывать тюки, щупать их, переворачивать. Спорят. Кивают.
Потом - сигнал.
Люди с повязками подходят по очереди, взваливают тюки на спины и уносят в свои коридоры. Под охраной.
Толпа вокруг бурлит.
– Хватит!
– Нам оставьте!
Напор усиливается. Банды не выдерживают - пропускают остальных к тем крохам, что оставили.
И начинается ад.
Люди кидаются к оставшимся тюкам, рвут мешки, хватают еду, запихивают в рот, под одежду. Дерутся. Толкаются.
Красавчик не выдерживает - рвётся вперёд.
– С дороги!
– орёт он, расталкивая локтями.
В столичной тюрьме их, похоже, так ни разу и не покормили.
Я
Астра стоит рядом, сжав губы. Её лицо выражает отвращение.
– Животные, - шепчет она.
Старик зевает.
– Каждый день одно и то же.
В этот момент ко мне подбирается мальчишка. Лет десяти, не больше. Грязный, в рваной рубахе, но глаза - быстрые, хищные. Он разглядывает мою сумку, потом поднимает взгляд.
– Есть что-нибудь ценное?
– спрашивает он.
– Готов обменять на капли.
– На капли?
– переспрашиваю я.
– Без них тут не проживёшь, - говорит мальчишка.
Старик кивает в его сторону.
– Это Малыш. Мой друг. Ловкий малый.
Я поворачиваюсь к старику.
– А тебя как звать?
– «Гнилой» Зек, - отвечает он.
– Бывший палач.
Я замираю на секунду, потом хмыкаю.
– Значит, у нас есть кое-что общее.
Он смотрит на меня своим жёлтым глазом, будто пытаясь разгадать, шучу я или нет.
А в центре зала Красавчик наконец прорывается к тюку, хватает горсть чего-то тёмного - хлеб? каша?
– и тут же получает удар в спину.
Падает.
Его тут же затаптывают.
После обеда члены банд снова собираются в центре зала. Красные, жёлтые, зелёные повязки мелькают в толпе, как сигнальные флажки. Они что-то горячо обсуждают, жестикулируют, тычут пальцами в разные стороны. Один из «Грязных ртов» - здоровый детина то ли в полумаске, то ли с какой-то накладкой на челюсти - бросает взгляд в нашу сторону, потом что-то шепчет своим. Остальные смеются.
Астра жует большое яблоко, которое я ей дал.
Красавчик отряхивает грязь с рубахи, лицо перекошено от злости.
– Эти ублюдки...
– бормочет он, вытирая кровь с разбитой губы.
Астра молчит, но её фиолетовые глаза сужены. Она сжимает кулаки так, что костяшки белеют.
– Нам нужно осмотреться, - говорю я, отряхивая колени.
– Узнать, где что находится.
– Зачем?
– хмурится Красавчик.
– Чтобы знать, куда бежать, если начнется что-нибудь нехорошее.
Старик Зек, до сих пор сидевший в стороне, поднимается с корточек. Его жёлтый глаз блестит в полумраке.
– Хотите экскурсию?
– хрипит он.
– Покажу, где тут что.
– Давай, - киваю я.
Старик плюёт на пол, потом разворачивается и идёт к одному из проходов. Мы следуем за ним. На полдороги к выходу из главного зала к нам прибивается Малыш.
Первый зал, куда старик нас приводит, огромный - как ангар для дирижаблей. Высокие потолки, ржавые балки, стены, покрытые странными выпуклыми узорами, будто кто-то выжег их кислотой. Вдоль стен - груды тряпья, коробок, самодельных лежанок. Люди копошатся среди этого хлама, как крысы.