8 марта, зараза!
Шрифт:
Я киваю и, осторожно перепрыгивая через кочки, семеню за ним. Нырнув в небольшой проём калитки, просто замираю — масштабы поражают. Правда, сейчас ничего особенно поразительного в самом объекте нет, да и его, по сути, нет ещё. Только гигантский котлован, бетон, торчащая арматура, кучи щебня. Но даже так чувствуются мощь и размах!
— Круто! — восхищённо говорю я, оглядывая окрестности. — Наверное, будет самый крупный спорткомплекс в крае!
— Так и есть, — не без гордости заявляет Гектор.
И мы идём осматривать
Я действительно зря не послушалась и не переоделась попроще. Сейчас бы веселее бегала по этой стройке.
Меня просто манит котлован. Он такой здоровый, как воронка тунгусского метеорита. Подхожу ближе к краю.
Гектор следует за мной, предупреждает:
— Осторожно! Не подходи близко! Там сыпучий край!
Но в меня сегодня словно демон противоречия какой-то вселился. Не знаю почему — хочется Гектора побесить. Может, потому, что мама его так вдохновенно защищала?
Да и к тому же это место идеально освещено, а значит, можно сделать отличное селфи. Девчонки на работе обзавидуются!
Достаю телефон, пристраиваю сумочку на поддон с кирпичами и отхожу почти к самому краю.
Класс!
И тут я вспоминаю, что у меня нет ни одной совместной фотографии с Гектором, кроме свадебных. Вот таких — спонтанных, дружеских, сделанных кое-как на телефон — нет. А очень хочется!
— Гектор, иди сюда! — зову я. — Давай сфоткаемся вместе!
Мне кажется, или в его глазах действительно мелькает неподдельная радость?
Он шагает ко мне, я чуть отступаю назад, словно для того, чтобы дать ему место.
Но тут…
…каблук подворачивается…
…край уползает из-под ног…
… и, даже не успев вскрикнуть, я лечу спиной прямо в разверстый зев котлована…
3(6)
Гектор не успевает буквально на какую-то секунду. Вижу его руку, которая хватает воздух в том месте, где ещё мгновенье назад была я. И лицо, искажённое ужасом. Но уже в следующую секунду он срывается и прыгает за мной.
Как в красивом трюковом кино.
Ловит в полёте, прижимает к себе, и мы вместе падаем на ближайший выступ в фундаменте. Прямо на гору строительного мусора — много ветоши, пенопласта, но есть и камни, осколки…
Вернее, падает Гектор. Спиной. А я — поскольку всё ещё в его объятиях — оказываюсь сверху. Упираюсь руками в его твёрдую грудь, заглядываю в лицо. Вот так — близко-близко, но ничего не вижу. Здесь темно, свет фонарей не добивает, а телефон я выронила, когда падала…
Сейчас мне остаётся только радоваться, что мой бывший занимается единоборствами. Человек без должной физической подготовки просто не провернул бы такой фокус.
— Гектор! — шепчу, чувствуя, как внутри всё заходится от страха потерять его. — Пожалуйста,
Ощупываю дальше. Скольжу руками по плечам, груди, опускаюсь на живот и… отдёргиваю руку, когда натыкаюсь на что-то липкое и тёплое.
Кровь.
У меня идёт кругом голова.
Боже! Он ранен! И снова в его ранении виновата я! Он не сомневался ни одной секунды — кинулся за мной и постарался сделать так, чтобы я не пострадала…
Ну, почему, почему ты такой? Как я могу тебя ненавидеть, если ты срываешься мне на помощь по первому звонку? Если ты бросаешься за мной в пропасть, рискуя собой?
Я тихо плачу, уткнувшись ему в плечо.
— Алка, сучка! Цела? — его рука шарит по мне, ощупывает, проверяет. Забирается в волосы, резко и больно тянет. — Дрянь мелкая! Я чуть не поседел! — голос хрипит, сдавлен.
Гектор целует меня — зло, больно, почти ненавидя. Сминает мои губы, вламывается языком мне в рот, при этом продолжает сжимать мне волосы у корней.
Я плачу, захлёбываюсь слезами, но отвечаю ему.
Мне нужна эта его злость — значит, он в порядке. Даже сейчас, когда я сверху, он умудряется контролировать процесс, подчинять и властвовать.
Отрываясь, прижимает к себе, будто пряча в кольце рук.
— Высечь бы тебя так, чтобы неделю сидеть не могла. Да вот жаль полномочия друга на это не распространяются.
— То есть, — лепечу, размазывая слезы, — будь ты до сих пор мужем — высек бы?
— О да! Со смаком, оттяжкой, до алых рубцов!
— Изверг! — констатирую я, почти ощущая процесс.
— Нет, Алла, не изверг. Просто если у человека мозг перманентно спит, то включают его только так.
У меня от одних только разговоров попа начинает болеть.
Гектор пытается встать, болезненно морщится и сдавленно шипит сквозь зубы.
— Тебе больно? — выдаю и чувствую, как краснею, ляпнув глупость. Конечно, ему больно! У него же кровь! Боже!
— Переживу, — говорит он, усаживаясь и прикрывая глаза. Потом хватает меня за шею, притягивает к себе и шепчет в губы, не скрывая ярости: — Какого хрена тебя туда понесло? Я же предупреждал, что опасно.
Цепляюсь ладонями за его руку, но он лишь усиливает хватку, не душит, но сдавливает весьма чувствительно.
— Хотела сделать селфи, — бормочу.
— Что продала мозги богу Инстаргама? — ехидно шипит он. — Считал тебя умнее. Жаль, опять ошибся.
— Гектор, я сделала глупость. Я сожалею.
— Поздно, Алла, поздно. О глупости надо сожалеть до того, как её совершаешь, а не после. По себе знаю.
И снова порывисто прижимает к себе.
— Дура… идиотка… любимая…
Обнимаю в ответ крепко-крепко, шепчу: