A moongate in my wall: собрание стихотворений

Визи Мария Генриховна

Сан-Франциско, 4 февраля 1939 г.

355. «Где скат косогора так зелен и ровен….»

Где скат косогора так зелен и ровен, Где ветки березы нежны и тонки. П оставить простую избушку из бревен У заводи тихой и сонной реки. Не ждя ничего, ни о чем не тоскуя…

Около 1945 г.

356. «Очень низко радуга стояла…»

— Очень низко радуга стояла, сыпал дождь последний через сито, шелковое неба покрывало было светлым бисером исшито.

3

сентября 1945 г.

357. Город

В.В.

Золотые звезды с сучьев клена на асфальте ковриком легли, и туман, серебряный и сонный, скрыл шероховатости земли. Помнишь город? Или ты в нем не был? — Вечером усталым и немым горестно заплаканное небо, столько лет висящее над ним, площадь возле старого вокзала, и фонарь, зажженный над мостом — помнишь ли, как я тебя встречала и куда мы шли с тобой потом? Если вечером таким прозрачным, трогательно тихим, кружевным, сон, который издавно утрачен, неожиданно встает — живым, если ж ветер, если солнце светит, голубеет в озере вода, этот город, где мы были дети, я не вспоминаю никогда.

10 ноября 1949 г.

358. «За городским голодным сквером…»

За городским голодным сквером, одета в серое тряпье, она стояла утром серым, — забывшая жилье свое. Ложился снег вуалью белой на прошлогодние листки, на тряпки рваные и тело, и на ладонь ее руки. И мнилось людям, что веками она стояла точно так, хватая грязными руками чужой протянутый пятак и никогда не вспоминая, что в дальнем, ласковом краю растаял снег от солнца мая, и птицы синие поют.

15 марта 1951 г.

359. Офелия

Нет предела царственной печали, Мертвые не встанут из могил. Безутешный принц идет по зале, будто плети, руки опустил. Не клади поклонов у обеден, девушка, — любви твоей не цвесть, посмотри, твой принц, как призрак, бледен, страшную обдумывает месть. Маленькая нимфа в белом платье, не горюй, что ты умрешь ничья! Разве не милы тебе объятья ласково журчащего ручья? Опустись в серебряное ложе, платье подвенечное разгладь; ведь тому, оставленному, тоже будет очень горько умирать.

5 апреля 1951 г.

360. «…было небо…»

…было небо светлое, и вдруг потухло солнце, ни затменья не было, ни тучи, просто вдруг погасло и пропало. Все большое небо потемнело, все живое поукрылось в норы, все цветы поникли и завяли, замолчали на деревьях птицы, и деревья опустили ветви; даже рыбы отошли в глубины, и поверхность моря почернела. Что же делать? Что же делать дальше? Как же можно жить теперь без солнца?

8

октября 1951 г.

361. «Судьба от жизни унесла…» [176]

Судьба от жизни унесла людей без счету и числа, и даже звон давно затих о славных подвигах людских; в щепы разбиты, города давно пропали без следа, и гордо к небу росший бор гниет в земле с давнишних пор. Одни лишь звезды в тишине не гаснут в вечной вышине за тем, чтоб мы с тобой могли во что-то верить на земли.

176

Published in the journal Kharbinskie kommercheskie uchilishcha Kit. Vost, zhel. dor., San Francisco, no. 4, 1952, p. 52. The last line first stanza read: «о от славных подвигов людских»; the second line of second stanza: «давно погибли без следа»; and the last line of the third stanza: «во что-то верить на земле».

10 октября 1951 г.

362. Наступление зимы

В позднем небе бледность опала. Отражается на снегу. Золотая вуаль упала с тихой рощи на берегу. Скоро белой, лохматой гривой уберутся ветви ракит, и ручей, недавно игривый, на полслове вдруг замолчит.

Декабрь 1951 г.

363. Весна [177]

Потела мягкая земля, трава дышала, прорастая, гляделись в небо тополя, задетые осколком мая. И тучи мелких серых птиц, чуть возвратясь из теплой дали, из бирюзовой выси, ниц на землю ждущую упали.

22 января 1952 г.

364. Приближение грозы

Светло, уютно, тихо и удобно; листаешь книжку, в кресле развалясь. Вдруг — крупный дождь застукал в крышу дробно, и в воздухе его повисла вязь. Сереет небо над углами дома, чернеют туч волнистые низы… Ты слышишь вдалеке раскаты грома? Ты чуешь приближение грозы?

8 марта 1952 г.

177

Variant in the third line of the first stanza in the manuscript: «тянулись в него тополя».

365. Романс

Я голос твой забыла так давно — И цвета глаз твоих давно не вспоминала, Закрыто наглухо в тот старый сад окно. Не все ль равно, что в нем черемуха в июне расцветала! Там путь назад навеки запрещен. С тех пор мы выросли, видали жизни много. Ведь то был сон — простой и детский сон — Да был ли он? И не в такой мы милости у Бога.

Март 1952 г.

366. «Внезапно вышла в жизни перемена…»

Внезапно вышла в жизни перемена, не стало вдруг ни солнца, ни тепла. Закрыл глаза. Играли марш Шопена, его везли, за ним семья брела. Вот позади и города шумиха, и церкви золотое острие. Он не спешил; он ехал очень тихо на новоселье тихое свое.

1 мая 1952 г.