…А родись счастливой
Шрифт:
— Это кто? — глухо спросил капитан.
— Начальник Главного управления БХСС МВД СССР, генерал лейтенант Усков, — ответила Люба с усмешкой, на какую хватило сил.
— Кто он тебе?
— У нас подано заявление в ЗАГС, а что?
— А что это он тебя в плацкарт сунул? На мягкий денег не хватило у генерала?
— Ничего уже не было в кассах. Я перед самым отходом билет брала. Не веришь, позвони ему.
— Кто сейчас в главке ответит, кроме дежурного?
— На обороте карточки — его домашний телефон. Звони. Или давай, я позвоню.
— С этого Любовь… Как вас там?
— Андреевна.
— С этого, Любовь Андреевна, надо было ещё в вагоне начинать, —
— На работу, в телестудию «Волна», — сказала она уже с некоторым вызовом и для верности спросила: — Надеюсь, поможете не опоздать?
— Следущий — Архангельский. Этот мимо пролетит. Разве что вологодский. Но он тоже не рано, — начал перечислять капитан, приходя в себя и удивляясь внутренне, как его надула девка! В другой бы раз, ничего б ему не стоило отпереться — мент ведь всегда прав… А тут — генеральская штучка! Поди докажи, что не лез?
— Может машиной? — предложил он. — С удовольствием подкину, если заведётся. И не удержался: — А могу я надеется, что остальное останется между нами?.. У меня выслуга подходит… А, Любовь Андреевна?
— Ничего не было, капитан! — сказала Люба и провела всё ещё дрожащей ладонью по его небритой щеке.
Глава 26
Месяц уже Альбина Фёдоровна дышит весенним лесным воздухом в пригородном профилактории, куда Игорь отправил её с глаз долой «подлечиться». Съездила она однажды домой навестить сыновей, но лучше бы и не собиралась. Элитная квартира Сокольникова, которую она всегда держала в идеальном порядке, за неделю её отсутствия превратилась в кисло пахнущую свалку разбросанной по комнатам одежды, грязной посуды, пустых бутылок, недопитых фужеров и окурков. В гостиной светился пустым экраном и хрипел не выключенный телевизор с каким-то серым ящиком на нём. Массивный круглый стол сдвинут к дивану, испятнанному вином и ещё чем-то.
«Господи, что хоть тут было? Старший с целым райкомом гулял или младший весь класс притащил? И где они, стервецы?» — Сообразила: — «Старший, наверно, на работе — ведь четверг сегодня. И у младшего ещё не каникулы. В школе…»
Как-то сразу она устала. Захотелось присесть на диван, подумать, с чего начинать превращать бедлам в прежнюю квартиру. Но пристальнее глянула на залитый и испятнанный велюр дивана и едва выбрала чистое местечко. «Что хоть тут было?.. Вот бы Анатолий увидел… Было бы грому…»
Она выключила телевизор. А с тем ящиком, что громоздился на нём, не знала, что делать, какую кнопку нажать и просто выдернула шнур из розетки. Увидела на тумбочке цветастые коробки, рассмотрела картинки на них, догадалась: «Был бардак с кабаком», — и брезгливо бросила коробки обратно. — «Женить давно пора старшего… Неужели и Васятка смотрел эту мерзость?..»
Оставить им всё, как есть, и уехать обратно? Это же черте во что превратят квартиру, пока она дышит там воздухом весеннего соснового бора! Решила навести хотя бы элементарный порядок. Собрала в одну тарелку остатки закусок и окурки, понесла на кухню, где оказалось всё то же самое. Мусорное ведро под мойкой забито доверху сваленным туда винегретом, бутылками и осколками посуды. Понесла тарелку в туалет и, едва открыв дверь, от неожиданности просыпала окурки на пол. Шестнадцатилетний Васятка, последнее её утешение в жизни, полулежал возле унитаза, сложив на голову на сидение. В ужасе шагнула к нему — жив ли?! Услышав спокойный булькающий храп человека, недавно исторгнувшего из себя всё, что больше не принимал желудок, нажала на кнопку спуска воды, чтобы смыть дурно пахнущее месиво.
— Приветики!..
— Здравствуй, сын! — строго выговорила Альбина Фёдоровна. — Что хоть тут у вас было?
— У нас?
— У вас! У вас!
— У нас был видео-сеанс! — отмахнулся Васятка и добавил: — Инте-реесс-ный!
— Кто тут у тебя был?
— Все были…
— Кто все?
— Много всех. Девчонки… парни… Игорь был, Шалый, ещё… Я всех не знаю… Или не помню… Из нашего класса были…
— И что вы тут делали?
— А всё! Смотрели!.. Пили… Ели… И это… В папок-мамок…
— И ты… в папок-мамок? — ужаснулась она.
— Ага!.. Мне понрааавилось!
— Ужас! Встань сейчас же! Умойся, переоденься и марш в школу!
— А сколько времени? — начал он подниматься, держась рукой за стену.
— Одиннадцать скоро.
— Эх, ай-яй! — мотнул тяжёлой головой Васятка. — Уже не пустят… И башка болит!.. Дай чего-нибудь… Таблетку, может…
— Не стыдно!? Таблетку ему… Игорь где?
— Не знаю…
Поняв, что добиться чего-либо от сына сейчас невозможно, Альбина Фёдоровна повела виснувшего на руке Васятку в его комнату и опустила на разложенный диван, кой-как поправив под ним взбитую и скомканную простынь. Укрыла одеялом. Пусть хоть проспится. Потом сходила на кухню, нашла в холодильнике бутылку кефира, вырыла в грязной посуде на столе его синюю кружку, налила почти полную. Анатолий, царство ему небесное, тоже раньше, бывало, пил с похмелья только кефир. Васятку от кефира дважды потянуло на рвоту, но удержал позывы и уснул, едва рухнул головой на подушку.
Полдня провозилась Альбина Фёдоровна, приводя квартиру в божеский вид, вытаскивая из углов кучи окурков и прочих остатков отнюдь не единственного, как она поняла, гуляния. Прибрала кровати. Даже на её постели кто-то возился, взбив всё бельё. И одного взгляда на простыни хватило, чтобы понять, что тут было. Брезгливо собрала их, отнесла к стиральной машине. Там присела на край ванны, решая, что делать дальше — дождаться, когда один проспится, а другой явится с работы, высказать им всё или ехать сейчас же обратно в сосновый бор?
В дверях появился Васятка.
— Мам, ты извини! Нашкодили мы тут маленько. Не знали, что приедешь… Давай я помогу. Скажи, чего делать?
— В порядок себя приведи сначала. И скажи, давно это у вас и сколько будет продолжаться? — спросила Альбина Фёдоровна, уже не в силах повысить голос.
— Да это Игорь… Ему тут из Польши контейнер прислали. Днём они с Фимкой компьютеры собирают, а вёчером плёнки крутят… Кино по телевизору смотрят.
— А грязи-то, откуда столько?
— Вечером народ приходит. Приносят с собой. Это вчера много всех было. Не успели убрать…
— Вот так, отлучись мать на неделю, и не узнаешь дома… Ты хоть сыт тут у меня? И выпиваешь-то зачем?
— Так чего-то получилось… Дай, мам, умыться. И спасибо за кефир. Больше не мутит…
Альбина Фёдоровна нашла коробку стирального порошка, ушла в гостиную чистить диван. Смочила одно пятно водой, чуть присыпала порошком, стала оттирать губкой. И поняла, что делает не то. Пятно от красного вина только побледнело и расползлось под губкой дальше. Господи! Такой велюр испортить! Бывало, гости боялись присаживаться на него, просили прикрыть диван каким-нибудь чехлом. Да так она всегда и держала его под парусиновой накидкой, пока эти не сбросили её и ни превратили финский велюр цвета кофе с молоком в шкуру леопарда…