А жить, братишки, будет можно!
Шрифт:
Абдуллаев и Александр начали медленно приближаться к летчику. Когда они оказались метрах в тридцати от него, пакистанец негромко спросил что-то у Александра. Абдуллаев, махнув рукой, ответил ему за командира. Летчик понимающе кивнул головой и негромко произнес что-то еще.
– Это он на урду, - прошептал Александру Абдуллаев.
– Я сказал, Вы этого языка не знаете. А на дари он не говорит, наше счастье…
Вскоре Сухоруков и Абдуллаев приблизились к летчику вплотную, обступили его с двух сторон и смогли разглядеть получше. Невысокому, крепко сбитому пакистанцу с круглым лицом
Александр тоже сел на корточки и быстро схватил летчика за руку, в которой он держал пистолет. Абдуллаев тут же вцепился в другую руку пакистанца и прижал ее к земле.
Через мгновенье Сухоруков ловко обезоружил пакистанского летчика.
Тот испуганно вскрикнул и попытался вырваться из рук офицеров, но тщетно. Вытаращив глаза, летчик с ужасом уставился на Александра.
Командир разведроты ухмыльнулся.
– Отлетался, пернатый!
Абдуллаев перевел пакистанцу слова командира. Побледневший летчик был близок к обмороку.
Сухоруков обернулся к десантникам поисковой группы, залегшим за валунами, и громко скомандовал:
– Группа, ко мне!
Из-за камней выскочили старший лейтенант Сельянов, Кошкин, Михолап и остальные. Они побежали к командиру.
Увидев офицера и солдат в советской военной форме и окончательно поняв, в чьи руки он попал, пакистанский летчик начал испуганно и торопливо лопотать на урду, переводя взгляд то на Александра, то на Абдуллаева. Когда он закончил, Абдуллаев, усмехнувшись, перевел слова пакистанца:
– Говорит, что если мы взяли его в плен, на него распространяется Гаагская конвенция.
Александр сердито засопел, возмущенно кивнул на небо и, глядя на пакистанца в упор, со злостью произнес:
– А когда ты, сучара, нарушил границу воздушного пространства, летал над чужой страной и бомбил наши заставы… Ты о конвенции думал?
Абдуллаев перевел.
Пакистанец побледнел еще больше. На его глазах выступили слезы. Летчик вот-вот был готов разрыдаться.
Увидев это, Александр сжалился над пленным.
– Ладно, скажи: будет ему конвенция, - бросил Сухоруков Абдуллаеву.
Абдуллаев сказал. Вмиг приободрившийся летчик торопливо спросил что-то еще. Усмехнувшись, Абдуллаев повернул голову к командиру.
– Спрашивает, сохранят ли ему жизнь.
Александр пожал плечами.
– Ну, это уже зависит не от нас, - Сухоруков похлопал пакистанца по плечу.
– Не нам это решать, пернатый!
Абдуллаев перевел, и пакистанец снова скис, грустно опустив голову.
Сухоруков повернулся к Сельянову, который маячил у него за спиной.
– Вызывай вертушку!
…Десантники поисковой группы во главе со своим командиром медленно и осторожно спускались по пологому, изборожденному расщелинами каменистому склону горы к ее подножью, где должен был приземлиться уже вылетевший за ними вертолет.
Впереди шагал Сухоруков. Следом за ним, отстав всего на пару шагов, – взятый в плен
В воздухе прогремело сразу несколько автоматных очередей, и над головами десантников засвистели пули. Все разведчики, как один, мгновенно упали на землю, а опешивший от неожиданности пакистанец застыл на месте, как столб, продолжая оставаться для стрелявших идеальной мишенью. Абдуллаев подполз к нему, ухватил оцепеневшего от страха пакистанца за ноги и рванул на себя. Беспомощно взмахнув руками, летчик тоже рухнул на камни…
… Не меньше полсотни «духов» залегли на склоне горы чуть выше десантников – в сотне метров от них – и бешено палили по разведчикам из автоматов и двух пулеметов. Среди душманов был и молодой бородатый пуштун, которому час назад не удалось подстрелить из гранатомета советский вертолет. Пуштун и привел сюда «духов», жаждущих расправиться с шурави и не дать им увести в плен летчика, которого десантники нашли раньше их. Это были люди полевого командира Рамадана, отправившего их к месту, где приземлился катапультировавшийся пакистанец, чтобы отбить его у кафиров. Рамадан приказал: если летчика не удастся вырвать из рук «шурави» живым – его надо пристрелить…
…Десантники вели ответный огонь из автоматов. Пулемет у разведчиков был только один – у Михолапа. И солдату приходилось стрелять из него «экономно» – короткими очередями.
Александр выдернул из подсумка гранату Ф-1, зажал ее в руке и подполз к Абдуллаеву, яростно палившему по душманам из «калаша».
Переводчик прекратил огонь и повернул голову к командиру.
Александр постучал указательным пальцем по циферблату наручных часов.
– «Вертушка» будет минут через десять, - прокричал Сухоруков на ухо Абдуллаеву.
Абдуллаев кивнул головой: понял.
– Передай по цепочке!
– продолжал Сухоруков.
– Надо забросать «духов» гранатами… Я швырну «эфку» первым. Остальные – за мной. А потом рванем к подножью горы. Короткими перебежками…
Александр уверенно махнул рукой.
– «Духи» прочухаются не сразу… Так что время оторваться от них будет.
Александр покосился на пакистанского летчика, который лежал рядом с ними, в ужасе вжавшись в землю и боясь даже шелохнуться.
– Не спускай с него глаз! Он нам нужен живым. Понятно?!
Абдуллаев снова кивнул…
…Быстро разобравшись, что десантников – как минимум в два раза меньше, чем их, осмелевшие «духи» начали ползком приближаться к разведчикам. С каждой секундой расстояние между душманами и десантниками становилось все меньше и меньше.
Когда оно сократилось метров до пятидесяти, Александр вырвал из «эфки» кольцо и, приподнявшись, швырнул в афганцев гранату.
Она упала за спинами двух «духов», успевших оглянуться, разглядеть ее ребристый корпус и за пару секунд до смерти понять, что сейчас произойдет. Затем прогремел взрыв, который унес их жизни: оба афганца, прошитые осколками, зарылись головами в землю…