А жить, братишки, будет можно!
Шрифт:
Раздался стук в дверь. Распахнув ее, на пороге кабинета вырос худенький, совсем молодой парнишка с курносым носом и пышной гривой волос. На нем была такая же форма песочного цвета, что и у генералов, а на боку из-под куртки торчал пистолет.
Улыбаясь, парнишка обратился к Столярову.
– Разрешите, товарищ генерал?
Столяров тоже растянул губы в улыбке.
– А, Максим. Заходи!
Максим, кинув любопытный взгляд на Сухорукова, стоящего у окна, прошел в кабинет и остановился посреди
Василий Егорович, повернувшись к Максиму, тоже с любопытством разглядывал его.
Столяров кивнул Сухорукову на парнишку.
– Вот это, товарищ генерал-майор, и есть Ваш переводчик. Младший лейтенант Бабушкин.
В глазах Бабушкина, который только сейчас понял, что человек у окна – это новый главный военный советник, мелькнул легкий испуг. Он вытянулся в струнку и, прижав руки к бедрам, повернулся всем корпусом к Сухорукову.
Василий Егорович махнул рукой.
– Вольно!
Бабушкин стоял навытяжку, словно не слыша команды.
Сухоруков улыбнулся.
– Ну, чего стоишь, как пень? Присаживайся.
Бабушкин подошел к столу и несмело опустился на краешек стула. Страха в его глазах уже не было, но зато любопытства появилось еще больше.
Василий Егорович тоже приблизился к столу и сел на стул напротив Бабушкина.
– Тебе сколько лет? – спросил Сухоруков.
Бабушкин слегка покраснел.
– Девятнадцать.
Брови генерала взлетели вверх.
– Не понял. Когда ж ты успел окончить институт?
– А я и не окончил, товарищ генерал, - весело ответил Максим.
– Я – с «ускора». Прошел десятимесячный курс ускоренной подготовки в Военном институте, получил младшего лейтенанта – и в Африку. Отслужу здесь два года, а потом буду доучиваться.
– Вон оно что…, - протянул Сухоруков.
– Это недавно придумали, - вступил в разговор Столяров.
– Переводчиков в горячих точках не хватает, вот в Военном институте и ввели ускоренный курс.
Иван Ильич кивнул на Бабушкина.
– Но язык он знает хорошо. Трещит по-ихнему, как…, - Столяров восхищенно цокнул.
– И парень боевой. Я его к ордену хочу представить. Если Вы, конечно, не возражаете.
Сухоруков пожал плечами.
– Если заслужил – не возражаю.
Он посмотрел на Бабушкина в упор.
– Поедем сегодня на передовую, Максим.
Бабушкин весело и озорно сверкнул глазами.
– Да хоть в Лагосаку, товарищ генерал!
– Куда-куда?
Столяров вздохнул.
– Есть тут одно гиблое место. Там сепаратисты обстреливают наши позиции по три раза на дню. И бомбят регулярно.
Он поморщился.
– Ну ее к лешему, Василий Егорович. Не ездите сегодня. Успеете Вы там еще побывать.
Сухоруков хлопнул ладонью по столу.
– Едем в Лагосаку!
…Во дворе резиденции главного
За рулем одной из машин сидел солдат-водитель. Водительское сиденье другого уазика пустовало.
Сухоруков, Столяров и Бабушкин вышли из подъезда резиденции и направились к машинам.
Столяров кивнул Сухорукову на машину без водителя.
– Это – Ваша.
Приблизившись к своему УАЗику, Василий Егорович уселся в него. Бабушкин тут же лихо запрыгнул на водительское сиденье.
Остановившись рядом с машиной, Столяров укоризненно протянул.
– Опять рвешься за руль, Максим? А ну уступи место водителю!
Переводчик хитро прищурился.
– А нет водителя, товарищ генерал. Забрали в госпиталь: подозревают малярию. Я к Вам и шел, чтоб об этом сказать.
Он хлопнул ладонью по рулю.
– Так что сегодня за баранкой я сам.
Столяров нехотя махнул рукой.
– Ладно.
Он направился к другой машине и забрался в нее.
Сухоруков повернулся к переводчику.
– И часто тут у вас болеют малярией?
– Бывает. Но Вы не волнуйтесь. Не заболеете! – Бабушкин весело тряхнул головой.
– Я Вам таблеток дам. Хороших!
Солдаты охраны тоже уселись в обе машины – на задние сиденья.
Бабушкин завел уазик, и он тронулся с места…
…Два уазика, поднимая пыль, мчались по разбитой грунтовой дороге.
Вокруг дороги простиралась унылая африканская пустыня.
Вдали виднелась деревушка, а сразу за ней тянулась линия оборонительных сооружений: окопы, блиндажи, доты, обтянутые маскировочными сетями.
Бабушкин кивнул на деревушку.
– Это и есть Лагосака, товарищ генерал.
Максим показал рукой на оборонительные сооружения.
– Здесь занимают оборону кубинские батальоны.
Сухоруков прищурил глаза, разглядывая позиции кубинцев. Неожиданно он вздрогнул и напрягся: генерал услышал грохот взрывов, доносящийся со стороны окопов, а спустя несколько секунд Сухоруков и Бабушкин увидели сразу несколько столбов дыма и огня, взметнувшихся над позициями.
Переводчик со злостью бросил:
– Сепаратисты снова начали артобстрел.
Грохот становился все громче и громче. Над окопами уже стояла сплошной завесой стена дыма. В глазах Максима мелькнуло беспокойство.
– Товарищ генерал, как бы эти гады не засекли и нас, - бросил он. – Тут недалеко есть безопасное место, где можно переждать артобстрел. Давайте туда?
Сухоруков согласно кивнул.
– Давай!
Бабушкин что есть мочи нажал на педаль газа. Их уазик помчался по дороге на предельной скорости. Уазик Столярова – тоже.