А жить, братишки, будет можно!
Шрифт:
Следом за Ф-1, которую швырнул командир, в душманов почти одновременно полетели «эфки», брошенные подчиненными Александра. Увидев град гранат, «духи» в страхе вжались в камни и прикрыли руками головы.
Рядом с ними один за другим загремели взрывы…
…Едва взрывы стихли, как десантники, дружно поднявшись, начали торопливо спускаться к подножью горы. С земли не торопился вставать только полуживой от страха пакистанский летчик. Абдуллаев сердито сверкнул глазами, размахнулся ногой и, что было силы, пнул острым носком ботинка по жирной заднице пакистанца. Жалобно вскрикнув от боли, летчик резво вскочил
… «Вертушка», прилетевшая за поисковой группой, снижалась у подножья пологой, бурой горы – в том самом месте, где пару часов назад высадились разведчики. Несущиеся по склону горы десантники, уже прилично оторвавшись от преследовавших их «духов» (для этого подчиненным Александра пришлось по пути к подножью горы еще дважды залегать и пускать в ход «карманную артиллерию»), увидели вертолет и на радостях припустили к нему еще быстрее.
Время от времени, оборачиваясь, они отстреливались - посылали короткие очереди в душманов, маячивших вдалеке и ведущих по десантникам беспорядочный и редкий огонь: в живых осталось меньше половины «духов», да и те уже порядком подрастеряли былой пыл.
Пакистанский летчик поспевал за солдатами из последних сил, хромая, тяжело дыша и обливаясь потом. Пока пакистанец бежал, он несколько раз спотыкался и падал на землю. Но всякий раз, получив внушительный пинок под зад от Абдуллаева, мгновенно вскакивал на ноги и безропотно семенил дальше…
…Когда вертолет завис над самой землей, десантники находились шагах в тридцати от него. Люк «вертушки» был распахнут. Александр летел впереди колонны подчиненных и уже видел лицо вертолетчика, открывшего люк и напряженно наблюдавшего за разведчиками. Он махнул десантникам, которых ему предстояло взять на борт, рукой. Александр тоже вскинул правую руку вверх. До вертолета оставались считанные метры…
В это мгновенье пакистанец неожиданно замер на месте, как вкопанный, резко развернулся на 180 градусов и саданул Абдуллаева ногой в пах. Охнув и схватившись руками за промежность, переводчик согнулся в три погибели. А пакистанец, петляя из стороны в сторону, как заяц, понесся назад – к «духам», маячившим вдалеке.
Словно почувствовав это, Александр, который находился уже у самого вертолета, обернулся и увидел удирающего пленного. Сухоруков сердито сверкнул глазами и, махнув рукой в его сторону, крикнул Кошкину с Михолапом, которые застыли рядом с командиром:
– Догнать!
Кошкин и Михолап тоже увидели убегающего пакистанца и рванули вдогонку за ним.
– Живым брать! Живым! – прокричал им вслед Александр.
Сухоруков повернулся к остальным разведчикам, подбежавшим к «вертушке», и молча кивнул им на люк вертолета, приказывая садиться в него…
…Убежать далеко пленный не успел: Кошкину и Михолапу потребовалось меньше минуты, чтобы настигнуть хромавшего и выбившегося из сил пакистанца. Кошкин догнал его первым и тут же поставил подножку. Споткнувшись, летчик с воплем отчаяния и безысходности грузно шмякнулся на землю. Михолап и Кошкин подскочили к нему и быстро подняли с земли. Михолап с помощью Кошкина взвалил летчика на себя, и солдаты понеслись обратно
Когда оба десантника подбежали к вертолету, остальные разведчики были уже на его борту. Они сняли с плеч Михолапа пленного, швырнули его на пол салона и помогли обоим забраться в «вертушку».
Как только Кошкин и Михолап оказались в чреве вертолета, винтокрылая машина взмыла в небо…
…Александр подскочил к лежащему на полу пакистанцу и едва не застонал от разочарования и досады: на спине летчика вокруг рваной дырки в его куртке чуть ниже левой лопатки прямо на глазах Сухорукова расплывалось, становясь все больше и больше, алое пятно крови.
– Все-таки подстрелили, - с досадой протянул командир разведроты.
Александр сердито выругался и осторожно перевернул летчика на спину. Потерявший сознание пленный негромко застонал.
Сельянов тоже подошел к пакистанцу и, наклонившись над ним, тоскливо вздохнул.
– Точилин! – вскинув голову, позвал Сухоруков санинструктора поисковой группы.
За спиной Александра вырос сержант Точилин. Взглянув на раненого летчика, санинструктор упал рядом с пакистанцем на колени, быстро и деловито поднял с пола и обхватил своими сильными пальцами запястье руки пленного, щупая пульс.
Через пару секунд сержант удивленно вскинул брови и растерянно протянул:
– Ничё не понимаю… Был же пульс, - он кивнул на рану пакистанца. – И сердце не задето…
– А сейчас - что? Уже нет? – рявкнул Александр.
Точилин отрицательно помотал головой.
– Пропал. Только что… Остановилось сердце.
Александр снова выругался матом – еще громче, чем прежде - и с надеждой посмотрел на санинструктора.
– Живым он нужен, блин… Позарез…
Немного поколебавшись, Точилин решительно сдвинул брови.
– Попробую, товарищ капитан, «оживить». Прямым уколом в сердце…
– Раньше делал такой?
– Никак нет, - Точилин озорно сверкнул глазами. – Но… Все когда-нибудь бывает впервые.
– А поможет?
– Хрен его знает… Шанс есть!
Александр согласно махнул рукой.
– Давай!
Сержант торопливо рылся в своей сумке с инструментами и медикаментами.
– Надо его раздеть… Оголить грудь, - бросил санинструктор, доставая из сумки большой шприц и несколько ампул с лекарством.
Александр и Сельянов кинулись раздевать пакистанца…
…Заправив шприц, Точилин торопливо перекрестился и склонился над оголенной грудью летчика, по обе стороны от которого замерли, с надеждой глядя на санинструктора, Сухоруков и Сельянов.
Примерившись, сержант с силой всадил большую иглу в смуглое тело пленного и ввел в его сердечную мышцу все имевшееся в шприце лекарство.
Едва санинструктор достал из груди пакистанца илу, как тот дернулся и негромко застонал. Не выдержав, Сухоруков и Сельянов вскинули руки вверх и дружно заорали от радости. Оба восхищенно – как на волшебника - смотрели на Точилина, снова принявшегося щупать пульс «воскресшего» летчика, хотя уже и так было ясно, что вытащить его с того света удалось…