А жить, братишки, будет можно!
Шрифт:
…Перед «духами», словно из-под земли, выросли могучие фигуры десантников. Сухоруков, Абдуллаев, Мороз, Макаед и Кошкин бросились на афганцев, повалили их на землю и мгновенно обезоружили. Когда «духи» были связаны, а их рты – надежно заткнуты кляпами, Александр подошел к человеку, которого афганцы несколько минут назад несли на себе: он лежал на земле, испуганно озираясь по сторонам.
Склонившись над ним, Александр осветил фонариком лицо человека и едва не вскрикнул от удивления. Повернувшись к Абдуллаеву, Александр шепотом протянул:
–
Сухоруков вытащил изо рта майора кляп, и военный врач в ту же секунду огласил воздух пьяным воплем:
– Чё такое, бля?! Ты кто такой?
Александр быстро засунул ему кляп обратно в рот. Майор недовольно замычал.
Сухоруков криво усмехнулся и бросил Абдуллаеву:
– Да он пьяный! В дымину!
…Александр и его разведчики приближались к афганскому городку, на окраине которого стоял парашютно-десантный полк. Михолап нес на себе часового, который по-прежнему находился без сознания, а Макаед – пьяного майора, который всю дорогу что-то мычал. Следом шли на своих ногах двое взятых в плен «духов» со связанными руками, которых подталкивал в спину Абдуллаев.
Когда до полка оставалось уже недалеко, Александр взмахнул рукой, дав команду остановиться.
Михолап и Макаед, облегченно вздохнув, положили свою ношу на землю. Майор начал мычать еще громче.
Александр кивнул Макаеду на майора.
– Вынь кляп.
Тот быстро наклонился над военным врачом и выполнил приказ.
Уже малость протрезвевший майор тут же, не скрывая радости, выпалил:
– Вы из десантного полка, мужики?
Александр улыбнулся.
– Оттуда. А ты? Из гарнизонного госпиталя?
Майор торопливо кивнул.
– Из госпиталя. Хирург.
Александр подошел к майору и развязал ему руки и ноги. Военный врач тут же поднялся на ноги и начал разминать затекшие конечности.
Он виновато шлепнув себя ладонью по лбу.
– Ну, я, блин, попал! – майор вскинул голову.
– Ко мне в гости приехал друг, из Кабула. Мы с ним выпили. Потом, как всегда, не хватило… Взял машину да и рванул ночью в город за поддачей. Там дукан есть, который работает допоздна…
Майор со злостью выругался.
– Купил я водки – и обратно, - продолжал военный врач.
– А недалеко от госпиталя уазик заглох. Я вылез посмотреть, что да как, а тут меня кто-то сзади по башке…
Поморщившись, он дотронулся до затылка.
– До сих пор болит… Короче, очнулся я, когда они меня уже волокли на себе. Как барана.
Майор подошел к Александру вплотную и, схватив своими маленькими ладошками его за руку, благодарно потряс ее.
– Спасибо, капитан! Век не забуду!
Александр махнул свободной рукой.
– Да ладно… Тебе б еще машину найти. А то что скажешь начальству?
– Думаю, «духи» ее не взяли, - майор махнул головой в сторону.
– Там, где заглохла, и стоит.
– Далеко?
– Не, где-то
Сухоруков повернулся к Абдуллаеву.
– Мирхамид, тут рукой подать… Возьми с собой Кошкина. Помогите майору найти машину.
Абдуллаев весело тряхнул головой.
– Поможем!
…Майор, Абдуллаев и Кошкин шли по улочке городка, ведущей к гарнизонному госпиталю. Вскоре они увидели вдалеке УАЗик, который стоял на обочине дороги.
Майор радостно взмахнул руками.
– Вот она!
Военный врач и десантники приблизились к машине.
Абдуллаев кивнул на уазик.
– Сам доедешь или довезти?
– Да сам, сам!
Майор запрыгнул на водительское кресло и начал поворачивать ключ зажигания. С третьей попытки УАЗик завелся.
Военный врач повернул голову к десантникам и махнул им на прощание рукой.
– Ну, все, мужики! Еще раз спасибо! Заезжайте в гости!
УАЗик тронулся с места и, набирая скорость, помчался в сторону госпиталя…
…Утром командир полка подполковник Ремизов сидел за столом своего кабинета, довольно потирая руками. Напротив него устроился на стуле Александр.
Ремизов восхищенно цокнул.
– Не ожидал. Вместо одного «языка» - сразу трех!
Сухоруков смущенно пожал плечами.
– Так получилось.
– Зашибись получилось! – Ремизов хлопнул по столу ладонью.
– Сегодня же подпишу тебе представление на орден.
***
Поздно вечером генерал-лейтенант Сухоруков и генерал-майор Столяров стояли у стола в кабинете главного военного советника, склонившись над разложенной перед ними картой. Оба выглядели усталыми и крайне озабоченными.
Сухоруков распрямился и раздраженно передернул плечами.
– Когда они собираются отмечать годовщину этой… своей революции?
Столяров тоже оторвался от карты и уныло вздохнул.
– Ровно через неделю.
Сухоруков отрицательно помотал головой.
– Не сможем, Иван Ильич, мы сделать им подарка, о котором нас просит президент, - он пристально посмотрел Столярову в глаза.
– И ты знаешь об этом не хуже меня.
Василий Егорович решительно рубанул ладонью воздух.
– Я разрабатывать плана этой операции не буду. И тебе не позволю… Завтра я скажу ему об этом лично.
…Роскошный кабинет президента Малагии был обставлен дорогой и красивой мебелью, но – очень безвкусно.
Маршал Малулу, редко носивший гражданское платье, изменил в этот день своей привычке и восседал во главе длинного стола из красного дерева в белоснежном костюме-тройке.
Над головой Малулу, на стене, красовался его собственный портрет огромных размеров в золоченой раме. Рядом с президентом, учтиво склонившись, стоял его переводчик – тоже одетый в белый костюм молодой африканец, окончивший в прошлом году Московский университет дружбы народов.