Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:

поэзии и прозы, наметившийся уже в 40-е годы? Смог ли он сам, как поэт,

внести нечто новое и принципиально важное в ту линию русской культуры,

органическим продолжением которой является его поэзия? «Разлучение поэзии

и прозы» для Блока вовсе не формальный, мелкий и второстепенный вопрос.

Блок говорит: «… поэт, относящийся свысока к “презренной прозе”, как-то

теряет под собой почву, мертвеет и говорит не полным голосом, даже обладая

талантом. Наши

прозаики — Толстой, Достоевский — не относились свысока к

поэзии; наши поэты — Тютчев, Фет — не относились свысока к прозе. Нечего

говорить, разумеется, о Пушкине и о Лермонтове» (VI, 175). Ясно, что для

Блока тут речь идет о вещах существенно содержательных: об использовании

опыта поэзии прозой и обратно — поэзией прозы, — опыта не формального,

внешнего, но в подходах к человеку, в постижении человека, в способах его

содержательного воспроизведения. По существу, основная проблема тут — это

преодоление «лирической отъединенности», проблема нового качества лирики,

при котором изображение человека было бы наиболее широким, объемным,

полноценным. Речь идет, в конечном счете, об искусстве, создаваемом в

«согласии со стихией», об искусстве, где субъект лирики обретает эпические,

исторические, широкие жизненные основы. Блок думает о судьбе своего

искусства на новом этапе развития русской культуры. Он думает о художниках

и произведениях искусства, о том, чтобы и те и другие были «… больше

похожими на свою родную, искалеченную, сожженную смутой, развороченную

разрухой страну» (VI, 183 – 184) Подтекст размышлений Блока о

взаимообогащении поэзии и прозы — человеческая личность и искусство,

достойные своего времени и своего народа.

Как художник, на протяжении всей своей творческой жизни искавший

способ создания «объективированного» лирического образа-характера, Блок

совершенно органично в конце жизни, найдя для этого образа-характера особые

способы создания эпической основы, не может не думать о том, что его опыт

имеет более широкое и общее значение для русской культуры, что итоги этого

опыта не умещаются в рамки только лирики, выходят за ее границы.

Следовательно, вопросы «поэзии» и «прозы» в итоговых размышлениях Блока

оказываются теми же волновавшими его всю жизнь проблемами «эпоса» и

«лирики», или, говоря иначе — «традиций» и «новаторства». Решительно

снимается возможность чисто художественного их толкования — для Блока все

это оказывается выражением судеб русской культуры и еще шире —

исторической судьбы народа в революционную эпоху. Несомненно вплетение

чисто личной художественной

тревоги во весь этот цикл предсмертных

раздумий Блока Свойственные всей блоковской эволюции судорожность,

неровность, скачкообразность сказались в последний период жизни Блока в

том, что вершинное сопряжение «лирики» и «эпоса», «традиций» и

«новаторства» в трагических образах «Двенадцати» как бы окончательно

проявляет и до дна исчерпывает возможности Блока — лирического поэта.

Однако решительный «сдвиг» внимания в сторону прозы как «эпоса»

говорит не только о драматизме индивидуальной художественной судьбы. Он

говорит и об огромном историческом чутье Блока, и о драматически

противоречивой связи его искусства с большими судьбами русской культуры. Те

же трагические образы «Двенадцати» с их сложно разработанным

«личностным» началом (на эпической основе «истории») как бы выходят из

границ лирики, «выплескиваются» — в прозу. Такая возможность основывается

на «новаторстве» Блока — его внутренних связях с революционной эпохой. Но

и «традиции» тут играют роль: лирика Блока всегда искала связей с большими

традициями русской прозы, и поэтому возможен обратный переход в прозу ее

проблем. С советской культурой начального периода искусство Блока находится

в сложных соотношениях. Относительно мало связана с Блоком ранняя

советская поэзия — ведь в ней прежде всего, при ее «абстрактной»

революционности, совсем иначе, чем у Блока, строится самое главное для

искусства — образ человеческой личности246. Столь глубоко, сложно и

246 В работе «Поэма “Двенадцать” и мировоззрение Блока эпохи

революции» З. Минц предприняла похвальную попытку доказать, что

блоковскую поэму следует считать «… классическим произведением

революционного искусства 1917 – 1921 гг.» (Ученые записки Тартуского гос.

университета. Труды по русской и славянской филологии, III, 1960, с. 278). Вся

цепь доказательств сводится к полному отождествлению концепции поэмы

Блока и ее стиля с идеями и художественными особенностями советской поэзии

начального периода, причем полностью игнорируется замысел, сюжет,

характеры основных героев, место поэмы в эволюции поэтической системы

Блока. Попутно возникают чрезвычайно странные положения в

«художественном анализе». Основа конфликтного разделения персонажей,

скажем, толкуется следующим образом: «… вся характеристика “черного мира”

полностью дается через образы отдельных людей, а вся характеристика мира

Поделиться:
Популярные книги

Господин следователь

Шалашов Евгений Васильевич
1. Господин следователь
Детективы:
исторические детективы
5.00
рейтинг книги
Господин следователь

Ратник

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
7.11
рейтинг книги
Ратник

Убивать чтобы жить 5

Бор Жорж
5. УЧЖ
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Убивать чтобы жить 5

Егерь

Астахов Евгений Евгеньевич
1. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
7.00
рейтинг книги
Егерь

Шесть принцев для мисс Недотроги

Суббота Светлана
3. Мисс Недотрога
Фантастика:
фэнтези
7.92
рейтинг книги
Шесть принцев для мисс Недотроги

Метатель

Тарасов Ник
1. Метатель
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
фэнтези
фантастика: прочее
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Метатель

Последний из рода Демидовых

Ветров Борис
Фантастика:
детективная фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний из рода Демидовых

Башня Ласточки

Сапковский Анджей
6. Ведьмак
Фантастика:
фэнтези
9.47
рейтинг книги
Башня Ласточки

Ротмистр Гордеев

Дашко Дмитрий Николаевич
1. Ротмистр Гордеев
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Ротмистр Гордеев

Мастер Разума II

Кронос Александр
2. Мастер Разума
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.75
рейтинг книги
Мастер Разума II

Мама для дракончика или Жена к вылуплению

Максонова Мария
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Мама для дракончика или Жена к вылуплению

Идеальный мир для Лекаря 18

Сапфир Олег
18. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 18

Архил...?

Кожевников Павел
1. Архил...?
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Архил...?

Невеста драконьего принца

Шторм Елена
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.25
рейтинг книги
Невеста драконьего принца