А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
трупный запах» (V, 195). Пьеса Ведекинда — произведение слабое, эпигонское,
однако аналогичные идеи развивались и в произведениях несравненно более
сильных, скажем, в «Елене Спартанской» Верхарна. В какой-то степени, в
совершенно иных формах, далеких от «утонченной эротомании» (V, 194),
подобные тенденции были свойственны и творчеству самого Блока.
Соотношение образов в «Балаганчике» и оценка поэтом в этой связи образа
Арлекина показывают,
такого рода явлений в самой жизни.
В сюжете «Балаганчика» Пьеро и Арлекин одинаково повинны в том, что
Коломбина превратилась в картонную куклу, в мертвую вещь. Они оба
односторонни. Они и не соперники в подлинном смысле слова, конфликт их сам
носит картонный характер. Поэтому в кульминации пьесы, в сцене
превращения Коломбины в куклу, они пляшут вокруг нее, а затем бродят
обнявшись по заснеженному городу. Они — «двойники», т. е. представляют
собой как бы разные половинки одной и той же, распавшейся в современных
условиях, единой человеческой личности. Их любовь искренна, подлинна, но
она приводит к тому же результату, что и поклонение Мистиков.
При этом глубочайший смысл пьесы скрыт в противопоставлении
Мистиков и Автора, с одной стороны, Пьеро, Арлекина и Коломбины — с
другой. Сюжет пьесы слишком сложен, изощрен (хотя и абстрагирован до
схемы) для того, чтобы это противопоставление было наглядным. Более всего
оно сказывается в том, что о любви Пьеро, Арлекина и Коломбины рассказано
стихами такой силы, на какую вообще способен Блок-лирик. Сама категория
«лирики», столь существенная для Блока, обнаруживает здесь свою двойную
природу. Блок считал субъективистскую «лирику» характерным явлением эпохи
общественного упадка, когда расшатаны старые общественные и нравственные
связи. Но есть и другая лирика, утверждающая высокую человечность. Такой
лирикой наделен в пьесе Пьеро, при всех своих карикатурных неудачах просто
и возвышенно любящий Коломбину.
Не случайно Блок рисует своих основных героев, актеров площадного,
народного театра, как людей, наделенных подлинными чувствами. Даже театр,
т. е. нечто по природе своей иллюзорное, оказывается чем-то более настоящим,
серьезным, человечным, чем самые высокие проявления жизни у господ в
сюртуках, людей социальных верхов, — их религия, философия, искусство.
Любопытно, что, когда «Балаганчик» был поставлен В. Э. Мейерхольдом в
театре В. Ф. Комиссаржевской, кадетская «Речь» обрушилась на Блока за то, что
он в своем «Бедламчике», как выражался рецензент, рискнул избрать
главного героя актера народных зрелищ, «обыкновенного русского
Петрушку»259. А рецензент мракобесного суворинского «Нового времени»
проговаривался: «Да не сатира ли над самой публикой этот “Балаганчик”? »260
«Балаганчик» действительно во многом был издевательством над «самой
публикой» в сюртуках и вечерних туалетах — и именно потому, что
«обыкновенный русский Петрушка» и его Маша — Коломбина представлялись
здесь со всей силой блоковского далеко не только «изящного» лиризма. В
героях первого плана есть подлинная трагичность. Объективность
259 Речь, 1907, 1 (14) янв.
260 Новое время, 1907, 3 (16) янв.
происходящего выражается именно в том, что это герои социальных низов и
драма их — простейшая драма невозможности реализовать, воплотить свои
самые элементарные чувства. Тема последнего, наиболее драматического
монолога Пьеро в первоначальной черновой наметке, впервые прочитанной
мною, формулировалась так:
Ты номер последней газеты купи,
Там много найдешь картонных невест261.
Примечательно то, что о невозможности для Пьеро (Петрушки) воплотить
свою любовь говорится как о чем-то массовом, повседневном, злободневном.
Трагизм этот вполне конкретен исторически — социальные верхи всеми
способами, вплоть до своего вконец опошленного искусства (Автор), создают
обстановку «картонности», т. е. поддельности, мнимости. Наиболее же
трагично то, что неподлинность проникает в самые души людей. Человеческое
сознание в этой атмосфере становится раздробленным, ущербным, сам герой
(притом — совсем простой герой) превращается в двух героев, из которых один
неполноценен тем, что он только чувственное существо, другой же — только
бесплодно вздыхающий мечтатель. Так Блок открывает читателю и себе самому,
в чем причина невозможности существования полноценного героя в
современном театре: поэт не находит полноценного человека в самой
действительности. Так открывается, между прочим, и иллюзорный характер
«героики» «Стихов о Прекрасной Даме». «Героика», далекая от «последнего
номера газеты», мнима, не «театр больших страстей и потрясающих событий»,
но всего лишь «балаганчик». А подлинная лирика в условиях современной
жизни, даже в сюжете «балаганного» типа, обнажает «пропасти, противоречия и
прозрения современной души».
В связи с переговорами о печатании второй своей драмы — «Король на