Афганский рубеж 3
Шрифт:
— Кратко и по существу. Для начала хочу вас поздравить. Это очень серьёзное достижение в вашей карьере.
— Спасибо. Но это мой уже второй орден Красной Звезды.
Максим Евгеньевич прокашлялся и кивнул в сторону Виталия.
— Да. И с этим мы вас тоже поздравляем, — улыбнулся он.
Опа! Что же мне тогда ещё перепало?
— Сан Саныч, хотел бы до вас довести, что вы назначены на должность командира вертолётного звена 3й вертолётной эскадрильи в Центр Армейской Авиации в городе
— Благодарю. Удивляюсь вашей осведомлённости. Спрашивать откуда вы знаете, не буду.
— Вам ещё не довёл ваш командир? Он же сам из Торска? Приказ был подписан ещё месяц назад, — спокойно спросил Максим Евгеньевич.
Так-так, что-то не сильно пока верится в правдивость этих слов. Я уже уяснил, что эти двое за моей судьбой пристально следят. Но чтобы вот так!
— У меня ещё командировка не закончилась.
Максим Евгеньевич отпил чай и подвинул мне тарелку с печеньем.
— Поверьте, сюда вы ещё вернётесь.
Глава 24
Июнь, 1983 года. Торск, Калининская область.
Солнце над торскими лесами уже достаточно высоко. Правильнее назвать калининскими, но от этого они менее зелёными и густыми не станут. Каждый раз при возвращении на аэродром Центра, хочется потрогать кроны этих деревьев. Однако, ещё больше хочется пройтись по нетронутым чащам, вдохнуть утренний запах полевых цветов и аккуратно прикоснуться к зелёной траве, ощутить на ладонях капли росы.
Но это лишь мои хотелки, поскольку на данный момент по моему виску скользит капля пота.
— 330й, Леденцу, — запросил меня руководитель полётами.
— Ответил, Леденец.
— Результатами стрельбы интересуются.
В Торске такие запросы в эфир после выполнения задания — обычное дело. Инженерам и представителям конструкторского бюро нужно как можно быстрее анализировать полёт. Каждый из наземных специалистов переживает за своё детище. Ну или просто они не хотят получить «по шапке», если что-то пошло не так.
— Всё в норме. Отработали штатно. Проблем с изделием не было, — ответил я.
— Вас понял, спасибо.
Задание было несложным — новая модификация Ми-24 с индексом ВП только недавно пришла в наш Центр. Её главная особенность — вместо пушки ГШ-2–30 на правом борту в носовой части подвижная установка с другой пушкой — ГШ-23.
Служба в Торске интересная. Коллектив отличный, но есть ощущение, что я рано уехал из Афганистана. Моя бывшая эскадрилья смогла замениться только в 1981 году, так что я вполне мог ещё дослужить с однополчанами. Но уж очень настойчиво меня сватали в Центр Армейской авиации.
Это ж как награда за особые достижения!
За три года в Афганистане много чего поменялось. Уже и Масуда взяли в плен. Большую часть контингента вывели.
«Зелёные» стали лучше воевать, а подготовку их лётчиков по-прежнему проводят в Советском Союзе.
Ручку управления отклонил влево, выводя вертолёт из разворота. Снизил скорость, чтобы было проще разглядеть город. Посматриваю вправо на старинные монастыри и церкви, а также плавные изгибы реки Тверцы.
— Командир, вы как всегда притормаживаете в этом районе? — спросил меня лётчик-оператор Пётр.
— Да. Наглядеться не могу.
— Мне это место тоже нравится. Умиротворённое оно.
Петруха всё правильно понял. Подлетев чуть ближе к реке, взору открылся вид на старинную усадьбу на берегу Тверцы. Удивительно, как сохранился прекрасный сад за обветшалым домом.
Даже с высоты видны могучие деревья и кусты сирени. У самого берега деревянный помост на воде и беседка. Приятно видеть, что плескающиеся мальчишки радостно машут нам. А какой-то из рыбаков и вовсе встал и отдал воинское приветствие.
— Ну вот, а мы ему рыбу распугали, — сказал я, покачиваясь с крыла на крыло, отдавая ответное приветствие.
Подлетаем к аэродрому. Наблюдаю, как ещё несколько вертолётов Ми-24, собираясь в пары, следуют в сторону полигона. Над одной из площадок висит огромный Ми-26, отрабатывая своё задание. А на короткую полосу уже выруливает пара новых Ми-28.
— Евич опять здесь? — спросил меня Петруха.
С Андреем Вячеславовичем мы пересекались в Афганистане. Сейчас он на нашей базе проводит завершающий этап испытаний Ми-28. Заодно и даёт допуск на полёты командному составу.
— Жаль, что модификацию УБ только в двух экземплярах собрали, — сказал Пётр, когда мы разошлись с парой Ми-28.
— Ещё не вечер.
— А вы будете на него переучиваться? — спросил у меня оператор.
Ну не скажешь ведь Петрухе, что на этом вертолёте в прошлой жизни я пролетал несколько лет.
— Все мы будем на него переучиваться.
На канале внутренней связи появился и бортовой техник Алексей.
— Параметры в норме. Расход топлива расчётный, — сонным голосом произнёс он.
Однозначно Лёха уснул в грузовой кабине, пока мы летали.
— Леденец, 330й, на третьем развороте. Заход с посадкой, — доложил я.
— Выполняйте.
Плавно выходим на посадочный курс. Полоса перед нами. Начинаю снижаться. Вертолёт слегка вибрирует, но уверенно идёт к земле. Готовлюсь выпускать шасси.
— Шасси вып… — докладываю я, но происходит что-то не то.
Точнее, не происходит ничего. Быстрый взгляд на указатель давления в гидросистеме. Стрелка прибора показывает нормальное давление.