Аид, любимец Судьбы
Шрифт:
Я смотрел на кулачный бой над костром и вспоминал другой: только между братом и сестрой.
– Вот ты, Климен… что, имя не нравится? Ну, пусть Аид. Зачем ты сюда пришел?
– Ты звал.
– А ты побежал, как же. С риском попасть в кандалы или куда похуже. На что ж ты готов ради этой войны, получается? А? А зачем?
Эпиметей сделал ложный выпад. Прометей промедлил, а младший сын Япета проскользнул под кулаком у брата и стукнул в первый раз серьезно – в скулу. Голова у Прометея качнулась, но ничего, не упал, удержал равновесие, даже сделал вид, что сейчас ответный
– Воюют обычно, чтобы победить.
– И что эта победа даст тебе? Ты старший, но даже не второй из братьев. Вечно за их спинами, вечно в тени… Что – после победы, думаешь, тебе достанется сколько-нибудь пристойный удел? Да если они победят – они просто перегрызутся между собой, а для начала уберут подальше тебя. Сейчас-то ты им нужен… Черный Лавагет… а когда не нужно будет внушать страх врагам – ты начнешь пугать их самих. Догадываешься, что с тобой будет?
Прометей совсем ушел в защиту: отдышаться, видно, надумал. Эпиметей лупил брата без всякой жалости – мерно, куда дотягивался: в бок, в локоть, на лоб нацелился, не попал немного… «Да врежь ему уже!» – рявкнул кто-то с другого края площадки.
– Знаешь, почему я позвал тебя? А не Зевса, которого считают главным?
– Боишься молний?
– Каких? Этих, которые Циклопы ковали? – Крон сплюнул под ноги свое презрение – то ли к молниям, то ли к Циклопам. – После того, что ты там, в пещере видел – мне бояться? Да потому что только ты там умеешь слушать. И понимать. Потому что только ты там не на месте. Потому что ты один…
Осекся, вытянул шею: кулак Эпиметея с хрустом врезался в братов нос. Отлип не сразу. На месте носа образовалась вмятина, а Прометей пошатнулся, упал боком… «Кончено!!» – взревело несколько глоток. Но нет, титан вскочил, раскачиваясь, будто перебрал, – чтобы тут же поймать еще удар в глаз.
– …один понимаешь, что вы проиграете эту войну. Ты один способен понять, что такое Серп Крона…
– Крайнее средство, – чуть было не ляпнул «мой противник», да Ананка вовремя подзатыльник отвесила.
– Крайнее, – согласился отец. – Край войны. Потому что если не получится смять вас без него – я призову его, и все закончится. Конец может быть только один, ты об этом, думаю, догадался. И что ты делаешь на их стороне? Ты же никем там не дорожишь. Не ждешь наград. Не получаешь удовольствия от битв. Неужто ты настолько глуп?
Прометей вдруг отбросил кулак своего младшего в сторону и съездил ему со всей дури – ай да мирный прорицатель, аж ремни из бычьей кожи на костяшках треснули! пЭпиметей только глаза начал выпучивать – а довыпучил их уже в небо.
– Нет. Я не глуп. Я просто очень мстителен.
Крон осекся с досадливой гримасой. Укусил губу. Невовремя улетевшая от костра искра высветила глаза – и страх в них, хотя нет, просто утонул в темноте взгляда маленький огонек…
Он честно промолчал все свои фразы, в которых убеждал меня сменить сторону. Я промолчал все ответы о том, что вот, не нужно глотать детей со скверным характером.
Прометей за это время успел подбить младшему брату глаз, а тот лишил его зуба. Смотреть на то, как крепнут родственные чувства, собиралось все больше
– Дураки, – ни к кому не обращаясь, шепнул Крон. – Вещие… всегда нужно выбрать правильного противника…
Ананка одобрительно промолчала.
– Век, – сказал Повелитель Времени, но уже громче и уже мне. – Ты пришел торговаться? Ни у кого из нас нет армий. Я дам вам век до еще одной битвы. До того, как возьмусь за Серп. Век – день в день.
– Цена?
– Век – за вечность. Принесешь ответную клятву. Поклянешься, что никогда не выступишь против меня лицом к лицу. Не поднимешь руки.
– Клятва – чем? Какая?
– Настоящая. Тартаром. Этот всегда сумеет взять, что ему принадлежит…
В противников на площадке будто кто вдохнул силы. Закружились двумя пчелами над ароматным цветком – не нанося ни удара, будто танцуя, только присматриваясь, обманывая друг друга, делая ложные выпады…
Теперь уже и Плеяды оставили дракона, вконец обмотанного ленточками, – сбежались посмотреть.
Офрис, крепость отца, озадаченно пыхтел гнилостью в спину, поглядывал глазками пещер непонимающе: что затеял Повелитель Времени?
«А ведь это так просто, невидимка. Это все пророчество. То самое пророчество, из-за которого он глотал детей. Пророчество о том, что его свергнет сын. Он все еще пытается перехитрить меня. Он задумался над тем, что вы пропустили: почему все считают, что Уран говорил о Зевсе?»
«Но Зевс уже победил его однажды. Зевсу сковали молнии…»
«Невидимка, когда же ты поймешь… Не молнии страшат твоего отца. Не тот из сыновей, кто сильнее всех, а тот, кто больше всех похож на него. Как все тираны, Крон опасается подобного себе. Я никогда не рассказывала тебе, как долго он скрывался за спинами братьев, прежде чем нанести своему отцу удар?»
Повелитель Времени ждал моего ответа. Щурился в небо. Ноги вытянул, чуть ли не ткнувшись подошвами сандалий в огонь, еще и откинулся, как только с чурбака не упал?
А пальцы левой руки полусжаты, будто готовы вот-вот стиснуть стертую рукоять – если вдруг сын решит ударить…
«Он решил, что пророчество обо мне?!»
«Ты был убедителен, невидимка. Ты так хорошо научился внушать ужас. Радуйся – ты сумел внушить его своему отцу, и теперь он готов на многое, лишь бы не встречаться с тобой в битве».
«На что быть готовым мне?»
«Клянись. Для тебя эта клятва ничего не значит. Я сказала свое слово – у тебя другой противник».
– Не поднимать на тебя руку. Не встречаться в битве. Это все?
– Ну, за век передышки этого слишком мало, нет, что ли? Хватит уже твоего… черного лавагетства. Иначе твоя слава скоро сравняется со славой моего серпа, а это… – усмехнулся, покачал в пальцах невидимую рукоять. – Чтобы больше ни одного города. Ни селения. Чтобы и из песен выветрилось. Мне все равно, кто там займет твое место карателя – Зевс или Посейдон. И плевать, чем будешь заниматься ты – воевать или разъезжать послом… Но ни единого налета. Ни пожара. Ну?