Академия Высших: студенты

Трапная Марта

Сигма постаралась выровнять дыхание. Вообще, конечно, глупо ждать от больного человека разумных действий. То, что она пришла в сознание, вовсе не означает, что она полностью выздоровела. Наверное, на это и был расчет Эвелины – что Сигма слишком слаба, слишком плохо соображает, чтобы сопротивляться. Достаточно немного надавить и… Сигма покачала головой. Ерунда какая-то. Когда Констанция хотела надавить – она давила и все. В любое время дня и ночи. Даже странно, как Эвелина умудрилась стать куратором.

Дверь снова вздохнула и открылась. Сигма подняла голову. В палату вошла Эвелина и швырнула на постель браслет коммуникатора. Сигма поймала его на лету здоровой

рукой и вопросительно посмотрела на Эвелину.

– Зачем вы мне его вернули?

Эвелина сверкнула глазами:

– Потому что я не могу тебя исключить из Академии. Радуйся.

Сигма подбросила браслет в воздух и поймала. Эвелина успела отключить браслет, жаль. Настраивать коммуникатор – долгое дело. Но все равно ей здесь больше нечем заняться, так какая разница? Сигма надела браслет, застегнула и вдруг спохватилась, что не слышала звука, с которым закрывается дверь и повернула голову. Эвелина стояла на месте и никуда не уходила.

– Так вы меня запугивали, что ли? – спросила Сигма у Эвелины.

– Нет, – ответила Эвелина и в ее голосе отчетливо звучала ярость. Она сама сейчас была воплощением ярости: сверкающие глаза, полыхающие краской щеки. – Если ты думаешь, что мне больше нечем заняться, чем бегать туда-сюда с твоим коммуникатором, то глубоко ошибаешься. Декан не подписал приказ о твоем исключении.

– Вот как? – подняла брови Сигма, на мгновение почувствовав прилив тепла к декану. – Неужели такое возможно?

– Представь себе! – рявкнула Эвелина.

– А могу я узнать, почему декан не подписал приказ? – невинно спросила Сигма. Она как будто черпала силы из ярости Эвелины.

– А ты сама как думаешь?

Сигма пожала плечами.

– Может быть, потому что нет причин для отчисления? – аккуратно предположила Сигма. – С успеваемостью у меня нет проблем, официальных правил, о которых мне сообщили, я не нарушала. Какие еще могут быть причины для отчисления?

– Рекомендация куратора об отчислении является достаточным основанием для отчисления, если ты не знала.

– Судя по тому, что я до сих пор не отчислена, – сказала Сигма, – это не совсем так.

– Рекомендация куратора не принимается во внимание в одном-единственном случае, – продолжила Эвелина, будто не слышала слов Сигмы, – если на студента уже есть заказчик.

Сигма смотрела на Эвелину, пытаясь осмыслить услышанное. Есть заказчик?

– Только не делай вид, что ты не понимаешь, – вздохнула Эвелина. – Да, на тебя есть заказчик. Так что отчислить тебя мы можем только из-за неуспеваемости. И то, только в том случае, когда предоставим заказчику убедительные подтверждения, что мы сделали все возможное, чтобы улучшить твою успеваемость.

– И… кто мой будущий работодатель? – тихо спросила Сигма.

– Понятия не имею. Спросишь декана, когда его увидишь.

– А он придет? – оживилась Сигма. – Снять те воспоминания, которые вам нужны?

Эвелина поморщилась.

– Забудь о них. Забудь о нашем разговоре.

Сигма помахала рукой с повязкой.

– Кое-что мне не дает забыть об этом, знаете ли.

– Заживет, даже шрама не будет.

– Ладно, – кротко согласилась Сигма.

Эвелина посмотрела на нее долгим взглядом, смысла которого Сигма не поняла, а потом развернулась и вышла.

Сигма задумчиво смотрела в закрывшуюся дверь, но не видела ни панелей, ни стен, ничего. Она думала о том, что только что узнала. Значит, Эвелина не хочет, чтобы декан знал о том, что она что-то хотела найти в ее памяти – это раз. И кто-то уже заказал ее, Сигму, – это два. Может

быть, вдруг поежилась Сигма, Констанция поэтому и не подала документы Сигмы на отчисление, что заказчик был уже тогда? И Констанция должна была… как там сказала Эвелина? – сделать все возможное для повышения ее успеваемости? Но кому она могла понадобиться? Впрочем, какая разница? Придет время и она все узнает. Сигма улыбнулась. Это хорошие новости. Очень хорошие новости.

Глава 28. Мурасаки гуляет в парке

Студенческий городок словно вымер. Пустые улицы, пустой студенческий центр. В столовой – ровные пирамиды герметично закрытых стандартных порций еды, видимо, простерилизованных жестким излучением до полного распада вкусовых молекул. Учебные корпуса Академии закрыты, библиотеки закрыты. Даже Академический парк казался пустым.

Мурасаки с изумлением брел по знакомым дорожкам. Куда все делись? Ему встретилась всего одна хмурая девочка-подросток, торопливо бегущая в сторону выхода, и пожилой мужчина, сидящий на скамейке со стаканом горячего напитка. Обычно здесь было больше людей даже в непогоду. Куда все делись?

Мурасаки остановился и осмотрелся. Может, он настолько ушел в себя после болезни, что не замечает очевидного? Может быть, сейчас мороз, град, ужасный ветер, все такое? Но нет. Небо было обычным сереньким небом с плевками желтоватых туч. Через несколько часов такие растворятся без следа, даже снега после себя не оставят. Ветер… не холоднее, чем обычно в начале зимы. Мурасаки потрогал щеку. Теплая парка не давала почувствовать холод, но щеки были холодными. Не ледяными, просто холодными.

Мурасаки пожал плечами и побрел дальше. Возвращаться в свой коттедже не хотелось. Учеба еще не началась и неизвестно, когда начнется. Коммуникатор вел себя так тихо, что иногда Мурасаки боялся, что он сломался. Но нет, браслет исправно работал, просто почти все контакты были неактивны. А тех, кто появился в активных, он не знал или не общался. Кроме кураторов, конечно. Но чем они могли ему помочь? Мурасаки вздохнул. Какая странная инфекция! Как странно она накрыла всех одновременно. Даже тех, кто как он, не завтракал, не ел, не пил… Только зубы почистил. Как будто что-то распылили в воздухе. Хотя… Мурасаки даже остановился. А если так и было? Как еще инфекция может попасть в организм? И если сейчас в парке нет людей… то может быть, потому что они все тоже лежат с инфекцией в больницах и по домам?

Мурасаки взъерошил волосы, потряс головой. Нет, не может этого быть! Ведь если может, то кто это сделал? Зачем? Отравить целый город – кому бы это могло понадобиться? Или не целый город? Кураторы все здоровы, кажется. Хотя их, наверное, и прямая бомбардировка ядерным оружием не затронет, что им какой-то кишечный вирус. А медики? – вдруг задумался Мурасаки. Медики ведь не кураторы. И даже не студенты. Насколько он помнил, медики – обычные люди. Почему же они тогда не заболели? Они ведь не носят с утра до вечера свои защитные костюмы. Странно, странно. Не просто странно, вроде того, как странно, что не все животные могут ходить сразу двумя левыми или двумя правыми лапами, а странно, как если бы вдруг у кошек оказалась способность перемещаться на одной лапе и не терять равновесие. Нет, определенно, с этой инфекцией что-то не то. Но что? И надо ли ему копаться в этом? Не все ли равно, откуда взялась эта болезнь? Больные получают лечение, выздоравливают, и рано или поздно Академия и город вернутся в привычный ритм жизни. Все встанет на свои места…