Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 2

Коллектив авторов

лампы. Они чем-то напомнили мне Шахматово, юность,

деревенские дни. Благодарю вас.

210

Прощаясь, Александр Александрович, уже в дверях,

тронул рукой мое плечо и сказал все так же просто:

— Все хорошо, но вот стало мне грустно, что ничего

не могу сейчас писать сам. Для этого нужно быть или

очень несчастным, или очень счастливым. А я оглушен,

у меня все время шум в ушах.

Я заходил к нему еще два-три раза и всегда уносил

о

собой ощущение иного Блока — не сумрачного, каким

он обычно бывал на людях. Может быть, только несколь­

ко усталого и привыкшего к молчаливым думам...

За это время мне вообще приходилось видеть его

часто, главным образом на заседаниях Союза поэтов.

Начав так неохотно свое председательство, Блок со свой­

ственной ему добросовестностью терпеливо нес свои не­

легкие обязанности. Для Блока они действительно были

нелегкими. У меня, тогдашнего секретаря, сохранились

два-три протокола, из которых видно, что Александру

Александровичу приходилось вникать в скучные хозяй­

ственные мелочи нашей молодой организации — хлопо­

тать о пайках, решать дровяные вопросы, улаживать мел­

кие конфликты. Немаловажную роль играл и вопрос

приема в члены Союза. Как только стало известно, что

появилась на свет подобная организация, тотчас же по­

сыпались заявления. Их было такое количество, что приш­

лось организовать приемную комиссию. Блоку поручили

стать во главе ее 7. Он принял самое деятельное участие в

этой работе: прочитывал десятки рукописей, чаще всего

бесполезно теряя время, и писал отзывы. Изредка они,

когда материал давал к этому основание, превращались в

письма, обращенные к автору, с любопытными замеча­

ниями, советами, а иногда и суждениями о поэзии вообще,

о ее общественной роли и назначении в переживаемое

нами время. В случаях явно безнадежных дело ограни­

чивалось краткими, но выразительными сентенциями.

Передо мной лежат сейчас несколько таких листков,

случайно уцелевших 8. На каждом из них что-нибудь

написано ясным крупным почерком Блока:

«И. К. нетверд в русском языке. Характерные ударе­

ния (спугн утый, ввергн ул, пт енцов) показывают, что

язык наш ему не родной, и едва ли станут ему доступны

те свойства языка, без которых стихов не напишешь.

Поэтому я думаю, что принимать его не следует».

«Стихи К. совершенно неумелые, а местами и очень

пошлые».

211

«Братья С. 9 — юные эгофутуристы из

Шувалова.

Первый из них был у меня и показывал мне много сти­

хов. Они хотели попасть в союз поэтов. По-моему, не­

смотря на очень большую безграмотность, характерную,

русскую, обывательскую, и на б е з в к у с и е , — оба далеко

не бездарны. Есть строки просто очень хорошие».

Бывали случаи, когда комиссия становилась в тупик.

С внешней стороны в представленном материале все, ка­

залось, было в порядке. Стихи вполне культурные, все

в них на своем месте. Но общая сглаженность и мысли

и стиля совершенно не позволяла увидеть авторское лицо.

При таких обстоятельствах Блок, даже соглашаясь с ос­

тальными членами комиссии, всегда особо оговаривал

свое мнение. Вот что им написано по поводу двух поэ­

тесс, представивших по объемистой тетради стихов, на­

писанных с соблюдением всех модных канонов:

«Довольно умно, довольно тонко, любит стихи, по

крайней мере современные, но, кажется, голос ее очень

слаб, и поэта из нее не будет».

«Разумеется, и я согласен (на допущение в члены-

соревнователи). Только что же будут делать они, собрав­

шись в м е с т е , — такие друг на друга похожие бессодержа­

тельностью (подчеркнуто Б л о к о м . — Вс. Р. ) своей поэзии,

и такие различные как люди?»

Желающих получить оценку комиссии, во главе кото­

рой стоял Блок, было очень много, и одно время пришлось

принять меры к тому, чтобы оградить его от этого на­

плыва. Но претенденты все же прорывались, и Александр

Александрович со свойственной ему деликатностью не

отказывался вступать с ними в длительные и по большей

части бесполезные беседы. Бывало и так, что он сам за­

интересовывался каким-нибудь посетителем, которого

что-либо выделяло из общей массы. Однажды к нему

явился человек в потрепанной шинели, сильно попахи­

вающий спиртом, опустившийся и жалкий. С первых же

слов обнаружилось, что у него «не все дома». Назвав

Блока «дорогим собратом», он обрушил на Александра

Александровича целый водопад стихов и, уходя, оставил

толстую клеенчатую тетрадь, исписанную вдоль и попе­

рек микроскопическим почерком. Александр Александ­

рович прочел ее внимательно с начала до конца и при­

слал следующий отзыв:

«А. С. мне кажется не бездарным. В стихах есть мет­