Александр Сопровский был одним из самых талантливых, серьезных и осмысленных поэтов своего поколения

Сопровский Александр

Прихлынет космос веяньем распада —

И мокрый ветер дышит тяжело.

Но смерти нет. И от суда хранима,

Как будто куща в облачной дали,—

В налетах дыма черная равнина,

И пятна крови в гаревой пыли.

Пора мне знать: окупится не скоро,

Сверяя счет по суткам и годам,

Полночный труд историка и вора,

Что я живым однажды передам.

Настанет день, и все преобразится,

Зайдется сердце ерзать невпопад,

И

будет — март, и светлая водица

Размоет ребра зданий и оград...

И поплывет — путей не разобрать —

Огромный город — мерой не измерить.

Как это близко — умирать и верить.

Как это длится — жить и умирать.

1977

* * *

Зима устала быть собой.

И ей, за слабость эту,

Приказано трубить отбой

И дать дорогу лету.

Минуя стадию весны

(Раздолье очевидцу!)

Вступило столько тишины

И зелени в столицу.

Нисходит сумрак лучевой,

И посредине мая

Смеется мальчик, ничего

Не подразумевая.

Вот так кому-то невдомек,

Вот так никто не в курсе,

Какой назначен миру срок,

Какие судьбы ткутся.

1977

* * *

Похолодание прошьет роскошный май

И зелень по чертам фасадов.

Душа прояснится. Как хочешь понимай

Игру сердечных перепадов.

А время спряталось. Исчезло без следа,

Как мокрой осенью безлистой.

И сердце падает — как будто есть куда,

Как бы в колодец чистый-чистый...

1977

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

Е.Чикадзе

1

В малахитовом полумраке

Луч заката недостижим.

Разве правда, что мы во прахе

Под холодной землей лежим?

И покамест парадным узким

По твоим я бреду стопам —

Город полон трамвайной музыки,

Расплескавшейся по мостам.

Лютовали по снегу тени,

Стыли трупы на площадях —

Но текут, не спеша, ступени,

Будто чуя хозяйский шаг,

Будто факелы тьму расшили,

Будто праздник и фейерверк...

А ступени все шире, шире

Разрастаются — вверх и вверх.

А у нас — так, что нету мочи,

Днем неистовствует жара,

Да в сиянии полуночи

Бьют по зелени прожектора.

А у вас — будто розгой высечен:

И

прикрыт отходящий мир

Этим северным небом выцветшим,

Синью, выполосканной до дыр.

И бессильно в волнах качается,

Опрокинувшийся вверх дном...

А у нас — синева сгущается,

Зелень черная под окном.

Чашка белая. Черный кофе.

Струйка пара. Благая весть.

Хорошо, что в составе крови

Благодарная память есть.

Эта память — любви бездонней,

И с обмолвками полусна,

Со щекотным теплом ладоней

Эта память сопряжена.

1977

2

Когда пришлют за мной небесных выводных

И скажут: вам пора, все ваши песни спеты,—

Возьмут мои стихи и перечтут — а в них

Одни рассветы да рассветы.

Вот так единожды, когда пришлют за мной,

Завижу явственно в конце бесповоротном,

Как зори дней моих горят голубизной

В огне прекрасном и холодном.

На то и речь моя, чтоб нам с утра глядеть

Во власти страхов и сомнений

На небо чистое, когда сквозь веток сеть

Забрезжит дивно свет осенний.

А воздух ясно зрим, и гулом напоен,

И дворники листву размеренно сметают,

И крики черных птиц о давности времен

Отчетливо напоминают.

Теперь душа моя срывается туда,

Где нынче ветреней и небосвод — багровей,

И вновь беседовать выходят города

На языке рассветных кровель.

Ну что ж, сударыня, за мир, угодный нам,

За дружбу трепетную нашу

Навстречу стынущим надменно временам

Заздравную поднимем чашу.

Чтобы упрямый луч победно засверкал

По жестяному скату крыши,

Чтоб солнце, задрожав поверхностью зеркал,

Осколки пламени распространяло выше.

1979

* * *

Любимая, считаю дни,

Минуты и часы до встречи.

Шепнешь — откликнется далече:

Пойми, прислушайся, усни.

Сегодня август, и поверь:

Судьба моя такого рода,

Что, может быть, как раз теперь

Она и вправду ждет исхода.

Вот-вот ударит надо мной

И кружит, не переставая.

Так истребляет мутный зной

Зарниц атака круговая.

Когда-то, на другой земле,

На рубеже другого лета

Я жил — и в августовской мгле

Плыла зеленая планета...