Алмазы холодного севера
Шрифт:
– Есть соображения, кто это мог сделать?
– Никаких, ваша светлость.
Барон с досадой кивнул. Он и сам не мог взять в голову, кому могло понадобиться врываться в лабораторию и с риском для собственного здоровья избавляться от заражённых трупов.
– Тогда каковы наши следующие действия, доктор?
– Я не могу предложить вам ничего нового, ваша светлость, - Айгнер вздохнул и снова протёр свои очки.
– Все толковые вальцбергские врачи ратуют за карантин, как и ваш молодой гость из столицы, хотя он от медицины бесконечно далёк. Пока вспышка не будет локализована, а её причины не выяснены, нам необходимо пресечь все пути сообщения Вальцберга, Марбурга и окрестных
– У меня такое ощущение, что все только этого и ждут, - саркастически заметил барон.
– Особенно мой дорогой родственник.
– Это не сыграет ему на руку, если вы покажете, что держите ситуацию под контролем даже в условиях тяжелейшего кризиса, ваша светлость. Вам стоит крепко подумать и как можно быстрее принять решение, ибо трудно предсказать, во что эта проблема выльется завтра. Лично я не знаю, сколько заболевших мы будем иметь через день: две сотни или две тысячи.
Отто фон Вальц встал и прошёлся взад-вперёд, громко стуча каблуками сапог по идеально надраенному кафельному полу. Айгнер не сводил с него взгляда, его тусклые серые глаза внимательно следили за молодым бароном.
– Я, мои люди и лаборатория полностью в вашем распоряжении, - добавил учёный.
– Хотя, признаться, в деле исцеления больных от меня мало толку.
– Странно, - проговорил барон.
– Вы ведь доктор.
– Химических наук, - уточнил Айгнер.
– И поэтому мне потребуется ваша помощь.
– Говорите, что вам нужно, - потребовал барон, снова присаживаясь напротив Айгнера.
– Во-первых, мне необходимы новые образцы, ваша светлость. Под этим я подразумеваю свободный доступ к телам умерших, а также возможность беспрепятственно брать анализы у больных, что бы там ни болтали их недалёкие врачи. Во-вторых, требуется организовать всех городских медиков и аптекарей, пусть даже придётся силой заставлять их работать сообща. Для этого потребуется найти толкового администратора. И, в-третьих, я считаю, что мы должны немедленно обратиться за помощью к моим коллегам из Королевского университета. Письмо я напишу, а ваши люди пусть позаботятся о том, чтобы оно попало по адресу. Я стар и не так работоспособен, как хотелось бы, а других подходящих специалистов моего уровня в Бернхольде нет, так что придётся выписывать их из столицы.
– Не всякий поедет в район, где бушует эпидемия, - подметил барон.
– Особенно, если альтернативой этой поездке будет спокойная и размеренная работа в уютном кабинете.
Доктор Айгнер, чьё лицо до сего момента оставалось непристрастным, весело фыркнул и покачал головой.
– Вы не знаете настоящих учёных, ваша светлость, - заверил он.
– Поверьте мне: люди, к которым я собираюсь обратиться, примчатся сюда даже без приглашения, как только узнают о нашей ситуации. Вам останется только встретить их, разместить и снабдить всем необходимым для работы.
– Будем надеяться, что ваш расчёт оправдается, доктор, - сказал барон.
– Я лично прослежу за тем, чтобы все ваши пожелания были выполнены. А теперь позвольте мне откланяться: дела не ждут.
Отто фон Вальц поднялся и, коротко кивнув Айгнеру, направился к выходу. Следом за ним нервной, торопливой походкой проследовал его секретарь. Доктор невозмутимо проводил их взглядом и, когда шаги его встревоженных посетителей затихли вдали, потребовал перья, чернила и стопку писчей бумаги.
– Удо, гости ушли, иди и вымой за ними пол, - бросил он четырнадцатилетнему парню, который усердно протирал пробирки в дальнем углу лаборатории.
Юноша вздохнул, нехотя поднялся со своего места и побрёл в подсобку за ведром, шваброй и карболовым порошком. Те, кто мог видеть в
– Мне мыть всю лабораторию или только у входа, доктор Айгнер?
– с затаённой надеждой спросил он, наполняя ведро водой.
Айгнер, уже успевший набросать пару строчек письма, сломал от неожиданности перо и, пристально посмотрев на застывшего в нерешительности Удо, вопросительно выгнул бровь.
– А сам-то как думаешь?
Удо снова вздохнул и, натянув толстые вощёные перчатки, принялся разводить карболку в воде.
Ночь в Марбурге выдалась холодная и сырая. Плохая погода, дурные слухи и вызванный ими суеверный страх сделали своё дело: после десяти часов вечера улицы обезлюдели. Горожане в большинстве своём заперлись по домам, так что городские кабаки не могли похвастаться привычным изобилием клиентов, а храмы - числом прихожан.
Одёрнув плащ, Влад поправил висящие на поясе ножны и убедился, что лезвие шпаги ходит в них легко и непринуждённо. Это придавало ему уверенности, особенно после того, что приключилось минувшим утром.
Ют он довёл аккурат до городских ворот и ни шагом далее. Было у Влада стойкое ощущение, что ближе к себе она его пока не подпустит, и потому он не настаивал на том, чтобы проводить её до самого дома, хотя время было уже тёмное, а дорога травнице предстояла неблизкая. Дав себе зарок проведать её при первой же возможности, Влад сдержано попрощался и вернулся восвояси.
Теперь же, ожидая в условленном месте своего осведомителя, он ощущал смутное беспокойство. И почему Ют его так взволновала? Она была молода, но обладала вполне заурядной внешностью, речь её была в целом грамотна, однако же проскальзывал в ней деревенский говорок, а знание этикета причудливо сочеталось с тем, что порой она не проявляла к собеседнику никакого такта. Это была странная женщина, и Влад иронично подметил, что именно такие его всегда привлекали. Конечно, у его интереса к травнице была и более приземлённая причина, однако эти размышления Влад решил отложить на потом. Сперва он должен переговорить с человеком шефа Розенкранца.
Утомлённый ожиданием, Влад сверился с карманными часами и понуро прислонился к стене дома номер пять по улице Росенблум. До полуночи оставалось ещё пятнадцать минут. Пятнадцать долгих промозглых минут. В довесок к этому подул сильный ветер, подняв в воздух пыль и взбудоражив многочисленные колокольчики, тревожный перезвон которых разнёсся по всем ближайшим улочкам.
В Марбурге проживало почти тридцать тысяч человек, и большинство из них использовало этот привычный с детства символ веры в качества оберега. Колокольчики носили в нагрудных карманах и на цепочках, вешали на входную дверь, флюгер или ограду. Издревле считалось, что их звон отводит порчу, болезни и прочие несчастья, и даже видные деятели просвещения ничего не могли сделать с этим предрассудком. Впрочем, как знать, кто оказался бы прав, будь у спорщиков желание и возможность проверить свои теории на опыте?
Влад, долгое время изучавший историю веры, хорошо знал, насколько глубоко растут корни у данного поверья, суть которого была описана ещё на заре первого тысячелетия от второго пришествия нищенствующими монахами ордена святого Шеба в кодексе "Мир без Всевышнего".
"...Но тьма, равно как и все её порождения, расступаются перед звоном священных колокольцев, ибо в их завораживающей, очищающей всё и вся от скверны песне таятся звонкие голоса усопших святых, чей яркий свет вёл нас в прошлом. Их едва различимые в шуме мирской суеты голоса и поныне шепчут нам слова наставления, успокоения и поддержки, исцеляя нас и отводя зло..."